Оксана Матиевская: «У нас был свой преступный режим, который убивал людей»

Последний адрес проживания будет у каждого из нас. Хорошо, если человек отходит в мир иной в преклонном возрасте и по естественной причине. В истории, однако, многим доводилось умирать по-другому. Когда какой-либо политический режим начинал «охоту» на собственных граждан, это называлось репрессиями. Увековечить память жертв политических репрессий 20 века стремятся сейчас волонтеры Европы. В соседней России, где авторитарный режим стремительно приобретает черты тоталитаризма, адекватная часть общественности, тем не менее, занята планомерной работой по сохранению памяти о людях, погибших в собственном государстве вследствие преступной деятельности его руководства, коммунистической партии и  правоохранительных органов. Об этой интересной общественной инициативе я поговорила с волонтером проекта «Последний адрес», в прошлом сумчанкой Оксаной МАТИЕВСКОЙ, во время ее приезда в Сумы.

R: Расскажите о сути проекта «Последний адрес».
М: Первые памятные таблички появились в Москве в декабре 2014 года. Придумал проект  журналист Сергей Пархоменко (ведет на «Эхо Москвы» авторскую программу «Суть событий»). Он увидел немецкий проект, который называется «Камни преткновения». На латунных пластинках, которые монтируются прямо в мостовую, написаны имя, фамилия и даты жизни погибшего. Это касается не только жертв Холокоста, как иногда ошибочно считают, а всех жертв нацизма. Тех, кто погибли не в бою, а кого забрали из их дома и кто туда больше не вернулся.

У нас решили делать некий аналог этого проекта, потому что у нас был свой преступный режим, который точно так же убивал людей.  Пархоменко с этой идеей пришел в «Мемориал» (неправительственная общественная организация, которая занимается изучением политических репрессий в СССР – r), общался с ныне покойным его руководителем Арсением Рогинским. В «Мемориале» идею восприняли с большим энтузиазмом, потому что сами давно уже о чем-то подобном думали. С учетом климата в стране (когда больше полугода дорога под слякотью или снегом) решили, что такие таблички лучше вешать на дома. Был объявлен конкурс на эскиз, победила работа художника Александра Бродского. На мой взгляд, она идеальна: лаконичная, маленькая стальная табличка с дырой вместо фотографии как символом невосполнимой утраты. На сегодня этих табличек по России уже установлено более 600. Проект охватил более 38 населенных пунктов России (Москва, Санкт-Петербург, Таганрог, Барнаул, Казань, Тула и многие другие). Идея – одно имя, одна жизнь, один знак. Совершенно одинаковые таблички вешаются и поэту Мандельштаму, и никому не известному студенту.

R: По какому принципу выбирается человек для информационной таблички?
М: Суть гражданской инициативы заключается в том, что инициатором установки таблички является обычный человек-заявитель. Он выбирает персоналию и оплачивает установку таблички. Заявителем может стать любой пожелавший человек. Чаще всего это родственник погибшего или житель дома, в котором проживал репрессированный, представители профессиональных сообществ (например, ученые, филологи, юристы) и другие граждане. «Мемориал» за время своей работы составил обширную базу данных о репрессированных (в интернете можно посмотреть «Открытый список»). По Москве есть отдельный список (по каждому строению), где можно найти свой дом и посмотреть, кто из жильцов репрессирован. Это имеет серьезный воспитательный момент. Сейчас жители, зная о проекте «Последний адрес», изучают историю своих домов, и есть случаи, когда «пакетами» (по нескольку заявок) подают запрос на установку табличек. Есть ведь такие дома, где по 15-20 жильцов (особенно касается ведомственных домов) были репрессированы – и это производит очень сильное впечатление. Например, дом по Покровскому бульвару, 14/5, с которым я сейчас работаю в Москве, - там погибли 23 человека. В другом  доме, по ул. Долгоруковской, 5 (его называют «вдовьим), было репрессировано 65 человек. Знаменитый Дом на набережной по ул. Серафимовича, 2 – по данным Мемориала, там были расстреляны 242 жильца - каждую ночь кого-то увозили навсегда. Наверное, когда попадает бомба, то погибает меньше людей.

R: А если личность, которой хотят установить табличку, оказывается в результате изучения биографии сомнительной?
М:  Есть такой момент. Интересуются, например, а можно ли установить табличку работнику НКВД, ведь машина репрессий «перемалывала» и своих участников. Здесь для нас важным является факт реабилитации. Если человек был реабилитирован, то табличку устанавливать можно.

R: Какое ваше непосредственное участие в этом проекте?
М:  Я занимаюсь договоренностью с каждым конкретным домом. По закону, фасад дома принадлежит собственникам: владельцам квартир, если это жилой дом, если нежилой – то владельцу здания или госучреждению. И тут начинается самое интересное. Сама наша деятельность – это гражданская инициатива снизу. Информационная табличка, какой является устанавливаемый нами знак,  по статусу равна любой другой табличке: как-то, «Вход со двора» или «Машины не ставить». В этом ее отличие от мемориальной доски – это памятник, по установке которого есть регламент (где, как, когда, с кем надо согласовывать). И когда приходишь к людям с тем, что они не возражают против установки таблички и что они должны подписать вот здесь и здесь, то они начинают нервно оглядываться: почему их спрашивают, почему это просто не спускают распоряжением «сверху»?

R: А как это соотносится с современным отношением к истории, когда Сталина снова представляют вождем народа и его политику считают полезной для страны?
М:  Удивительно, но нас и не поддерживают, но и не запрещают на государственном уровне. Существует концепция государственной политики, подписанная еще президентом Д. Медведевым, об увековечении памяти жертв политических репрессий. И мы всегда говорим, что действуем в ее рамках. Затем состоялось заседание рабочей группы по реализации этой концепции, в которой приняли участие эксперты, историки, активисты и председатель Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов. И среди прочего было отмечено, что нашей гражданской инициативе надо содействовать. Мы эту «бумажку» называем полезный кремлевский документ. Вот так приходишь к человеку с этим документом, а он все равно чувствует, что «контрреволюция», и говорит: «А что же вас по телевизору не показывают?» А о нас действительно был всего один телевизионный сюжет в дневное время. Информация о нашей деятельности в основном размещается в интернете.

R: Какой эффект от установки табличек?
М: Кроме воспитательного, когда люди начинают интересоваться историей своего дома и биографиями репрессированных жильцов, есть еще объединение людей вокруг этой идеи. А также восстановление родственных связей. Вот, например, случай: заявительница-москвичка оплатила установку таблички своему деду; в ходе работы выяснилось, что в том доме до сих пор проживают потомки репрессированного. Двоюродный брат заявительницы, о существовании которого она ничего не знала, живет в Чехии. Так родственники узнали друг о друге. У нас собран огромный массив информации. Истории о судьбах людей мы публикуем на сайте, планируем выпускать книги и снимать документальные фильмы.

R:  А случаи вандализма бывали?

М: Редко. Надо сказать, что при нынешней такой тенденции, что Сталин и лучшие годы были тогда, ожидаешь больших проблем. Но на самом деле нет. По пальцам можно пересчитать случаи, когда их свинчивали. 

На данный момент в Украине установлено 18 памятных табличек: 16 – в Киеве, 2 – в Одессе. Последние действительно были украдены буквально через неделю после их установки. Причина – банальное воровство или идеологическое несогласие – так и не определена. Украинская табличка памяти обойдется заявителю в 1000 грн. Общественность реагирует на появление таких памятных знаков очень позитивно. Среди увековеченных по последним адресам проживания: физик-теоретик Лев Штрум, диссидент Валерий Марченко, военачальник армии УНР Харитон Гуртовенко и другие.

R: Есть ли ваши последователи в других странах, которые некогда были частью СССР или социалистического лагеря?
М:  В Молдове, Грузии, Армении, странах Балтии организуется такая же деятельность. У нас есть последователи в Чехии, потому что эта история объединяет не только бывший Советский Союз, но и Восточную Европу тоже. Аналогичная инициатива год назад появилась в Украине. Установлены таблички в Киеве и Одессе, и вот, кстати, в Одессе их по какой-то причине свинтили. К сожалению, в связи с войной и разрывом нормальных информационных связей проект трудно продвигается в Украине. Хотя репрессированных здесь было тоже очень много. Очень жаль, но эмоциональная составляющая сейчас перевешивает, хотя, мне кажется, именно на этой общей истории мы бы могли восстанавливать нормальный диалог.

Досье
Оксана Матиевская родилась в г. Сумы.
Окончила СШ N 10.
Выпускница Воронежского университета и Института повышения квалификации для работников телевидения и радиовещания в Москве (ВИПК).
Режиссер телевидения (работала в Останкино, на первом канале, на канале «Культура»).
Волонтер проекта «Последний адрес».
В Сумах проживает ее мама