У петербуржцев появилась возможность узнать, жили ли в их квартирах репрессированные. В Интернете заработала база данных жертв политического террора в СССР. Сервис, главным образом, призван исполнить завет Анны Ахматовой – всех поименно назвать. «Фонтанка» поговорила с историком, чьи уникальные данные о неугодных властям переместили в онлайн-базу.
Как это работает
Историк Анатолий Разумов – руководитель Центра «Возращённые имена», прототипа единого банка «врагов советского народа». Он же старший научный сотрудник Российской национальной библиотеки. Книгу памяти жертв политических репрессий в СССР (visz.nlr.ru) пишет с 2004 года. Загружена 51 тысяча имён (12 книжных томов, готовятся ещё пять) по Ленинграду и области.
На основе этих данных запустили региональную базу данных репрессированных, но реабилитированных – она работает по адресу spb.memo.ru. По такому принципу массив сортировали активисты движения «Последний адрес», которое предлагает желающим установить информационные таблички на домах жертв террора.
Один из волонтёров «Последнего адреса», глава газеты «Мой район» Григорий Кунис утверждает, что активисты проверяют в госорганах каждое имя. База поэтому неполная. Если всего в регионе 18 тысяч реабилитированных жертв репрессий, то поиск на сайте пока указывает только на пять тысяч. Другая проволочка связана с географией погибших. В долгий ящик волонтёры отложили тех, кто жил, допустим, в Красном Селе или Пушкине. Таких граждан тоже вывозили на расстрел в Петербург, но юридически соотнести их местоположение пока тяжело.
В поисковой строке нового сайта достаточно ввести букву из названия улицы или цифру из номера дома. Сортировке будет дан старт. В столбцах появляются имя, год рождения, советский адрес, современное название улицы, профессия, наличие партийности, статья и дата ареста. Пока нет проще пути, чтобы узнать, репрессирован ли кто-то из предыдущих жильцов твоей квартиры.
Проверить данные о жертвах по всей России можно было ещё до запуска петербургской базы данных. Правда, с разной степенью удобства в поиске. Так, если зайти на московскую версию сайта, можно обнаружить данные лишь о расстрелянных, но не обо всех репрессированных в годы советской власти. Зато указатель адресный, в алфавитном порядке. Уже после одного клика мышкой интересующийся получит список домов и квартир на выбранной улице. Там же и имеющиеся данные о расстрелянных. Сайт, к сожалению, не имеет поисковой строки, значит, банально «пробить» фамилию невозможно.
Стоит отметить, что в комитете по государственному контролю, использованию и охране памятников к «Последнему адресу» относятся осторожно. В КГИОП «Фонтанке» ответили на запрос.
«В целом выражая поддержку данной общественной инициативе и напоминая о необходимости строгого соблюдения требований законодательства, рекомендуем авторам проекта подготовить вопрос о размещении памятных табличек на объектах культурного наследия для рассмотрения на заседании Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга», – пишет пресс-служба комитета.
Кто над этим работает
Российская национальная библиотека, узкие служебные коридоры. На двери помещения – карта Петрограда. За столом в глубине кабинета пытаются раскрыть истории всех репрессированных в Ленинграде и Ленинградской области. Здесь слушаются родственники погибших, сверяются архивы и вручную «набиваются» биографические справки жертв политического террора.
– Прямо здесь, на диване напротив, сидели дочери расстрелянного отца. И если одна со мной разговаривала, что-то спрашивала, вторая постоянно молчала. В конце концов и она не выдержала. Говорит, мол, Анатолий Яковлевич, вы столько о репрессиях читаете, может, Сталин всё-таки не знал обо всём? – вспоминает Разумов.
«До потери сознания» историка раздражают взгляды отрицающих массовость и системность репрессий. Так или иначе, люди ищут у Разумова объяснение тому, что случилось. За 25 лет работы над книгой памяти сам историк такого объяснения не нашёл.
– Всё от страха и лжи. Представьте жизнь рядом со своими детьми, внуками и женой, но с пониманием, что всё это осознанно организовало государство, и тебе от этой структуры никуда не деться. И чуть что, с каждым это будет. Человек в такой ситуации мог давать только простейшие объяснения, например, мой сосед или следователь оказался плохой.
Сейчас, по мнению историка, страх и ложь в обществе приобрели причудливые формы, но сохранили происхождение.
– Я поражаюсь многим родственникам. Первое желание у них узнать, кто донёс, кто виноват. Мы-то знаем, что это сосед Ванька!
Разумов полагает, что научился искать «истину» в советских документах. Для примера возьмём «ежовский» приказ, также известный как оперативный приказ НКВД №00447 «об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоциальных элементов». В комплекте с подробными планами он был опубликован ещё в 1992 году газетой «Труд», с тех пор документ неоднократно перепечатывали. Но к нему был приложен циркуляр, который «Возрождённые имена» достали в Управлении ФСБ. Больше нигде бумага не фигурирует. Выясняется, что «к выполнению приказа» выслали материалы следствия, протоколы тройки, шифр телеграммы и 15 бланков оперативной сводки.
– Я уверен, что власти не уничтожали все свои бумаги. Картина станет яснее, когда нам станут доступны материалы, указанные в циркуляре. Там мы и найдём отличия между тем, как было, и тем, как предлагали считать нам. Много ума не надо, чтобы понять, что материалы следствия опровергаются последующими разборами прокуратуры, допросами свидетелей. Будь воля государства, мы бы сейчас знали всё, – высказывает мнение Анатолий Разумов.
С одной стороны, в письмах друг другу начальство «маскировало, но не врало». В библиотеке ожидаемо указывают на лакуну в архивах. В 1939-1940 годах «своих ошибок ворох» власти перенесли на счёт некоторых сотрудников НКВД. О них известно многое – процесс следствия, процедура расстрела. В «Возрождённых именах» анализируют дела 1950-х годов и уверяют, что тогда у бюрократов был «будто бы зажат язык».
В печатном виде книга памяти Разумова имеет название «Ленинградский мартиролог». Вышло 12 томов, готовится ещё пять. Сведения публикуются в алфавитном порядке, поэтому публикации можно ждать несколько лет.
– Прошло 3-4 года с момента заявки от дочери одного героя. Звоню. Здравствуйте, скоро отдам в печать том с именем вашего отца. Женщина удивляется и начинает отрицать, что передавала какие-либо сведения ранее. Кладёт трубку. Самое удивительное, что она сама перезванивает мне через пять минут и наказывает делать с данными её отца всё, что я хочу. Если вас кто-то спросит, Анатолий Яковлевич, я вам ничего не передавала. Аргументировала своё решение тем, что сейчас время сложное, – отмечает Разумов «выпуклый» для него случай.
В конце беседы ученый признаётся, что за время работы по составлению списка репрессированных «вдоволь начитался» следственных материалов. Большую часть он называет «сочинениями под копирку».
– Многие считали и считают, что виноваты были, прежде всего, некие плохие соседи. Неужели у нас был такой поганый народ, что сам донёс, расстрелял и закопал? Тем, кто так считает, я говорю вот о чём. У нас была власть? Была. Партия и правительство были? Были. Допустим, вдруг обнаруживается, что где-то живёт человек, который что-то нехорошее доносит на своих соседей. Почему следователи давали этому ход? С другой стороны, если в обществе есть спрос на подлость, и этот спрос очерчен даже в Уголовном кодексе, то кто-то рано или поздно донесёт.