Трижды приговоренный

Как только я узнала о проекте «Последний адрес», сразу же вспомнила о своем двоюродном дедушке, Василии Васильевиче Орлове (1883-1938). Мне удалось довольно многое узнать о нем по архивным документам: в семье об этом предпочитали не говорить вслух. Мемориальная табличка на последнем прижизненном адресе пока для меня – единственная возможность обрести нечто персональное и материальное: место, куда можно прийти, как на могилу умершего родственника, вспомнить его и поплакать о нем. Власти лишили моего дедушку христианского погребения, каковым поле из братских могил на Бутовском полигоне считаться не может. И вот возникла потребность выяснить его последний адрес на воле, куда он после ареста не вернулся. Пришлось обратиться к документам и снова вспомнить о жизни и кончине Василия Орлова.

Василий Васильевич Орлов родился в 1883 году в Калужской губернии и был первенцем в семье сельского православного священника. Детские и юношеские годы его протекали типично для людей этого круга: сначала духовное училище, затем Калужская духовная семинария. Далее предполагалась духовная карьера или высшее образование в виде богословской академии, но Василий мечтал о светском высшем образовании – и сумел поступить в 1903 году на юридический факультет университета в Томске. В те годы выпускников духовной семинарии в казенные университеты центральной и южной России не брали, требуя среднего образования в классической гимназии. Для разночинцев были доступны лишь университеты на периферии - в Варшаве, Томске и Юрьеве. Плата за обучение там была не особенно высока и доступна сыну сельского батюшки.
Студенческие годы Орлова совпали с преддверием первой русской революции, которая не обошла его стороной. Предоставим слово ему самому (все цитаты далее – из собственноручно написанных Орловым протоколов его допросов в 1929 году): «…в 1904 году был арестован полицией во время студенческой демонстрации. В 1905 году был снова арестован и избит нагайками казаков. Содержась под стражей, простудился и заболел плевритом, вследствие чего появилось предрасположение к туберкулезу... В 1905-1906 г., спасаясь от преследований Черной сотни и полиции, переехал в Калужскую губернию, где распространял революционную литературу в пределах Мосальского уезда». Каким-то чудом Василию удалось, после небольшого перерыва в учебе, перевестись в Московский университет, юридический факультет которого он успешно окончил в 1908 году.
Далее последовали 9 лет вполне успешной юридической карьеры: от кандидата на судебные должности до товарища (т.е. заместителя) прокурора окружного суда. В октябре 1917 года Орлов занимал должность председателя комиссии по разбору полицейских железнодорожных архивов Сызранско-Вяземской железной дороги, а в январе 1918 года  был назначен главным комиссаром милиции этой ветки железной дороги. Но по состоянию здоровья он был вынужден оставить должность и в конце 1920 года был назначен консультантом при Бюро юстиции в город Мосальск. С июля 1922 года и до первого ареста в 1929 году Орлов работает членом Коллегии защитников при Мосальском народном суде. Опять дадим слово Орлову: «За все время своей советской работы с самого начала Революции и до настоящего времени <октябрь 1929 года>, я никогда не подвергался никаким, даже дисциплинарным взысканиям, не получил ни одного выговора или замечания, и вообще ни в чем предосудительном замечен не был».
Был ли мой двоюродный дедушка монархистом и контрреволюционером, в чем его потом неоднократно обвиняли? Конечно же, нет! В его студенческих личных делах сохранилась унизительная переписка с чиновниками от «народного образования», в которой ему разъясняли, кто он есть по происхождению (поповский сын) и почему он не может и думать о переводе в престижный университет. Мог ли бывший студент мечтать о возвращении царских порядков, тем более что-то делать для этого? Вся его служебная карьера в первые 12 лет Советской власти – разве не свидетельство того, что он эту власть искренне принял и считал своей?
Но наступил 1929 год, год «великого перелома» – и места в новой жизни «бывшим людям» уже не оставалось. Василий Орлов был в первый раз арестован при Советской власти в октябре 1929 года и осужден на 5 лет лагерей по коллективному (на 38 человек) делу, известному ныне под названием «Дело Епископа Стефана (В.И. Виноградова) и других, Мосальск, 1930». Объемное уголовное дело – более 1000 страниц в двух томах – еще ждет своего исследователя. Среди обвиняемых – не только группа священников и диаконов во главе с епископом Стефаном (в миру – Василий Илларионович Виноградов), расстрелянным через 9 лет, после второго ареста. Здесь и крестьяне-единоличники, и миряне, члены церковных советов, собиравшие подписи прихожан под требованиями не закрывать церкви и просившие милостыню на уплату особого церковного налога, и просто «бывшие люди»: отставные офицеры, бывшие уездные чиновники, купцы и пр. Оказался в их числе и адвокат Василий Орлов. Все 38 человек, в большинстве своем мало знакомые друг с другом, обвинялись в организации контрреволюционного подполья в Мосальском уезде бывшей Калужской губернии. В 1930 году все обвиняемые из следственной тюрьмы отправились по этапу. Большинство отбывало срок на Соловках, а Василий Орлов попал в лагерь под Смоленском, откуда был освобожден досрочно по состоянию здоровья. Поселился в Малоярославце (тогда – в Московской, ныне – в Калужской области), где занялся адвокатской практикой и работой юрисконсульта в советских учреждениях.

Но второй – и последний – арест не заставил себя долго ждать: в октябре 1937 года за ним снова пришли. На этот раз индивидуальное уголовное дело – очень тоненькая папка. Обвинения стандартны: антисоветские разговоры, контрреволюционная агитация и пропаганда с расхваливанием «прежних времен». Через 10 дней после ареста - приговор: 10 лет ИТЛ. На обороте приговора даже указано, куда его собирались отправить: «Бамлаг». После этого – медицинское освидетельствование в Бутырской тюрьме: серьезно болен, по сути – инвалид, к лагерным работам малопригоден. После 4 месяцев пребывания в тюрьме – новый приговор: на этот раз расстрел. 26 февраля 1938 года, через 5 дней после вынесения этого третьего и последнего в жизни Василия Орлова приговора он был расстрелян.
Только в 2010 году мне стало известно, что произошло это именно на Бутовском полигоне. По второму и последнему уголовному делу мой двоюродный дедушка был полностью реабилитирован еще в 1957 году. У Советской власти к нему претензий более не было, вот только человека уже не стало. За что его убили большевики? Скорее всего, за то, что он успел пожить «при царе» и получить дореволюционное высшее образование, делал успешную адвокатскую карьеру и не мог не сравнивать ту жизнь с новой, организованной большевиками.
Но вот наступил 2014 год, и появился проект «Последний адрес». Дом в Малоярославце, в котором жил мой двоюродный дедушка перед последним арестом, сохранился. Деревянному срубу примерно 120 лет, но время его пощадило. Война с пожарами и бомбежками его не задела, даже промышленное домостроение 1960-х не стерло его с лица Земли: панельные пятиэтажки подступили совсем близко, но замерли на другой стороне переулка. Нынешние хозяева дома знают о строителе дома и о некоторых прежних владельцах. Один из них – доживший почти до 100-летнего возраста бывший личный водитель Луначарского, тоже репрессированный в пенсионном возрасте уже после войны, но вернувшийся из заключения доживать сюда. Удивительное открытие! Я провела все свое детство в этом городе, бывало, проходила мимо этого дома, не подозревая о его истории и о его связи с памятью моего несчастного двоюродного дедушки. Современные владельцы не против установки на своем доме таблички с краткой информацией о моем дедушке, и я надеюсь, она скоро появится: