Дом № 5 по улице Станционной в селе Паша Ленинградской области находится прямо у железнодорожной станции. Это деревянный одноэтажный дом на несколько квартир, построенный в 1914 году – одно из редких не только довоенных, но и дореволюционных зданий, сохранившихся в селе до наших дней. Здесь десятилетиями жили и продолжают жить работники железной дороги.
В 1937-1938 годах этот дом фигурировал в документах как «казарма 194 км», что соответствует километру железной дороги, на котором расположена станция Паша. В этом доме жили до своего ареста железнодорожники Борис Гейне и Константин Довнар.
Таблички Б.А. Гейне и К.Ф. Довнару установлены по инициативе краеведа Максима Титова, с согласия жителей дома и администрации Пашского сельского поселения.
Борис Андреевич Гейне родился в 1900 году в деревне Барково Доможировской волости 3-го стана Новоладожского уезда Санкт-Петербургской губернии (сейчас это Лодейнопольский район Ленинградской области). Его отец, живописец и педагог Андрей Дмитриевич Гейне (в некоторых источниках указана фамилия Гейн), родился в 1834 году и был шведским подданным. При рождении он получил имя Генрих, а в 16-летнем возрасте был присоединен к православной церкви и назван Андреем. В 1856 году он женился на Александре Васильевне Самойловой, дочери знаменитого артиста Императорских театров В.В. Самойлова. После смерти первой жены Андрей Гейне женился на крестьянской девушке Ксении Антоновной Антоновой, уроженке деревни Пышковковщина Иссадской волости Санкт Петербургской губернии, которая и была матерью Бориса Андреевича Гейне. Родители Бориса Андреевича умерли рано, когда он был еще ребенком.
Вот что писал в автобиографии в 1937 году сам Борис Гейне: «Отец служил в коммерческом училище в гор. Ленинграде, мать занималась хозяйством в своем имении, сословие – дворяне, имели дом, две лошади, три коровы и мелкий домашний скот. В 1904 году умер отец, в 1905 году умерла мать. Брат жил до революции на своем хозяйстве, а также после революции работал на своем хозяйстве и по лесным организациям разнорабочим, образования не имел никакого, умер в 1933 году. Больше родных никого не имел и не имею.
До 31 октября 1917 года учился в гор. Гатчине в приюте, куда был отдан братом в 1909 году, получил общее образование пять классов. В партиях никаких не состоял. В старой армии не служил. В красной армии (так в оригинале. – прим. ред.) конец 1919 и начало 1920 года всего 6 месяцев охранял мельницу при ст. Оять во время наступления бело-финнов. Участия в февральскую и октябрьскую революцию (так в оригинале. – прим. ред.) активного не принимал».
С 1917 года Борис Гейне работал на Мурманской (позднее – Кировской) железной дороге: первые полгода табельщиком, затем перешел от конторской работы к работе непосредственно на железной дороге. Начал ремонтным рабочим, затем старшим рабочим на станции Заостровье. В 1920 году был командирован на технические курсы службы пути при Управлении Мурманской железной дороги в Петрограде, по завершении которых «весьма удовлетворительно» выдержал испытания на должность артельного старосты. После этого шесть лет Борис работал артельным старостой (шифр должности – «ПР») на 29-м околотке 81-го рабочего отделения при станции Оять.
В августе 1926 года Борис Гейне обращается к начальству с заявлением, в котором он «покорнейше просит» перевести его для работы на более крупную станцию: «Желал бы приобрести больше познаний, служа на отделении более трудном при станции, и тем самым пополнить свои теоретические знания, преподанные мне на курсах артельных старост в 1920 году. Кроме того, ввиду семейных обстоятельств, так как у меня есть два сына, старшему из них седьмой год, и мне хотелось бы его отдать в школу, каковая находится вблизи ст. Оять». Гейне пишет, что согласен на перевод даже без выплаты ему подъемных. В итоге его перевели на станцию Лодейное Поле, где он сразу запросил для себя повышение разряда и нагрузки на 30%.
Борис Андреевич был женат на Матрене Васильевне, 1903 года рождения. В семье росло два сына: Анатолий (1922 г.р.) и Георгий (1924 г.р.), а в 1930 году родилась дочь Галина.
В марте 1927 года Гейне выдержал аттестацию на более высокую должность дорожного мастера (шифр «ПЧ»). С 1927 по 1930 год он работал в этой должности на станции Яндеба, затем его перевели на станцию Паша, где он проработал в общей сложности восемь лет. Работа не всегда шла легко, о чем свидетельствуют документы служебного дела.
В 1933 году Гейне было отказано в повышении, так как он «не может занимать более ответственную должность». В 1934 году он получил «замечание за неуместное пререкание» в ответ на заявление, в котором пытался объяснить свои действия, на которые ранее получил донесение начальства.
В июне 1936 года Гейне был назначен начальником колонны машинно-путевой станции № 28 на станции Волховстрой. При этом семья продолжала жить на станции Паша, и в 1937 году он просит перевести его с этой работы «ввиду тяжелых семейных обстоятельств». 15 февраля 1937 года Гейне вернулся на станцию Паша – дорожным мастером 3-й дистанции пути.
«Проработав на дороге 18,5 лет беспрерывно исключительно на пути, желал бы и в дальнейшем продолжать свою работу», - завершает он автобиографию 19 февраля 1937 года. До ареста остается девять месяцев.
1 июля 1937 года на Бориса Андреевича в рамках аттестации была составлена исключительно положительная характеристика: с 1933 года он не имеет взысканий, дважды премирован, в 1937 году выдвинут начальником колонны как лучший мастер, знающий путевое хозяйство: «Будучи дорожным мастером 3-го околотка, Гейне возглавлял стахановское движение, его околоток шел впереди других во всех отношениях. В настоящее время работает начальником колонны 3-й дистанции пути, как мастер весьма опытный, хорошо разбирающийся в вопросах путевого хозяйства. Умеет организовать работу. Дисциплинированный. Хорошо разбирается в политических вопросах. Аккуратно и быстро выполняет распоряжения. Считаю оставить в занимаемой должности», - говорится в аттестации.
В служебном деле Гейне имеется телеграмма из Лодейного поля от 11 ноября 1937 года: «5.11 арестованы органами НКВД нач. путевой колонны Гейне и старший механик Свирского моста Рунге».
Уже 19 ноября 1937 года по Кировской железной дороге выходит приказ об увольнении Гейне с 5 ноября 1937 года. Этот приказ в 11 копиях рассылается в разные ведомства, в том числе в НКВД.
В архивном следственном деле Гейне (№ П-62356, хранится в УФСБ РФ по СПб и ЛО) содержатся протоколы допросов, в которых он якобы соглашается с предъявленным ему обвинением: «Среди рабочих и служащих я высказывал недовольство на ВКП(б) и советскую власть и распространял контрреволюционные слухи о войне, говоря, что скоро фашистские страны сплотятся вместе и начнут войну с СССР. И что Красной армии против интервентов не устоять, и советская власть рухнет. Кроме того, я контрреволюционно ругал сталинскую конституцию, говоря, что это пустая бумажка». Добавляет: «Я, как сын помещика, относился к рабочим так, как относился мой отец в царское время к крестьянам. Я обращался с рабочими грубо и даже иногда нападал с кулаками». Далее Гейне рассказывает о якобы совершенном им акте вредительства в 1935 году. Но, оговаривая себя, Гейне не оговорил других: «По своей контрреволюционной деятельности я ни с кем связан не был».
Особой тройкой УНКВД ЛО 25 декабря 1937 года Борис Андреевич был приговорен по статье 58-7-10 УК РСФСР к высшей мере наказания. Его расстреляли 28 декабря 1937 года. Ему было 37 лет.
В 1956 году в Петрозаводске старший следователь отдела КГБ на Кировской железной дороге Морозов пересмотрел архивное уголовное дело Б.А. Гейне. Он отметил, что опрошенные свидетели Левушкин и Мельников от своих прежних показаний отказались, характеризуют Гейне с положительной стороны. Борис Андреевич Гейне был реабилитирован.
В 1957 году Волховский ЗАГС выдал семье Бориса Андреевича ложную справку о его смерти в 1943 году от крупозной пневмонии. В том же году младший сын, Георгий Борисович Гейне, направил в парторганизацию паровозного депо Волховстрой заявление о внесении изменений в партийные документы: «Мой отец, арестованный в 1937 г., в настоящее время полностью реабилитирован и даже уже умер еще в 1943 г., на что есть соответствующие документы».
Георгий Гейне прошел Великую Отечественную войну в звании рядового, был награжден Орденом Красной Звезды и медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Старший сын, Анатолий Борисович Гейне, был призван на фронт в июле 1941 года, долгие годы числился пропавшим без вести на фронте. Согласно базе «Память народа», он погиб в 1943 году, о чем в 1990 году было сообщено его матери.
Жена, Матрена Васильевна, в декабре 1941 года была эвакуирована из Ленинграда. О судьбе их дочери Галины информацию найти не удалось.
Константин Фабианович Довнар родился 1894 году в Минске, владел польским и белорусским языками (согласно сведениям из анкет). Его отец, Фабиан Юльянович Довнар, был стрелочником на Либаво-Роменской железной дороге, умер в 1916 году, мать, Ядвига Станиславовна Микулич, домохозяйка, умерла в 1933 году.
О своем образовании и работе Довнар написал в автобиографии в январе 1937 года: «Я окончил Минскую ж.д. двухклассную школу в 1911 г., попробовал поступить конторщиком или весовщиком на ж.д., но не был принят, учиться же дальше не было средств, так как семья состояла из 10-ти человек, а отец получал 25 рублей в месяц. В 1911 г. я пошел работать чернорабочим на Винокуренный завод Раконцина, с 1912 по 1913 г. проработал на машиностроительном заводе Анишевского, с 1913 г. поступил в ученики телеграфа».
С 1913 по 1922 годы Довнар работал телеграфистом сначала на Либаво-Роменской, а затем Пермской железных дорогах.
С началом Первой мировой войны мать и сестры Константина эвакуировались в Екатеринбург, а в начале 1918 года, когда немецкие войска вошли в Минск, Константин перебрался к семье. «…В эвакуационном бюро попросил назначить меня на Пермскую железную дорогу, а Управление уже назначило меня в Екатеринбург, где я соединился со своей семьей», – пишет Довнар в автобиографии. Но уже летом 1918 года ему пришлось бежать из Екатеринбурга от наступавших чехословаков на станцию Салка, но когда чехословаки добрались и туда, он бежал вновь в Екатеринбург.
В 1921 году мать с сестрами вернулись в Минск, а через год к ним приехал Константин. Здесь он поначалу устроился заведующим лавкой в Слуцком Райпотребобществе, где проработал до 1927 года. Но затем, как поясняет он в автобиографии, «опять меня потянуло на работу жел.дор.», и он устроился чернорабочим в вагонные мастерские на станцию Званка (позже переименованную в Волховстрой) Мурманской железной дороги, одно время работал на станции стрелочником.
К этому моменту Константин уже был женат, и место работы – станцию Званка – он выбрал, поскольку там жили родители его жены Юзефы. Позже он устроился ремонтным рабочим службы пути на станцию Будогощь, проработал там до 1928 года, затем, до 1930 года работал кондуктором той же станции. Тогда же он окончил курсы ДСП (дежурный сменный помощник начальника станции) и был назначен кондуктором на станцию Посадниково.
«В 1933 г. окончил курсы диспетчерские, но считал себя слабоватым быть диспетчером, проработав месяца два, ушел опять в ДСП Чагода, где проработал до 1934 г., а с этого времени работаю ДС Заостровье», - завершает Довнар автобиографию 14 января 1937 года.
В 1937 году года Довнара перевели с должности начальника станции Заостровье на аналогичную должность на станцию Паша. Здесь он надеялся на повышение оклада до 520 рублей и получение жилья для себя и семьи. Но условия перевода не были выполнены, и осенью Константин Фабианович пишет жалобу начальству: «Приняв ст. Пашу 04.08.1937 г., я продолжаю получать свою ставку 383 руб., размер же работы далеко нельзя сравнить со ст. Заостровье, так как ст. Паша обслуживает весь Пашский район, где имеются разные производства, заводы, сплав, торговые единицы и вообще обширнейшая работа по всем видам эксплуатационной работы с месячной выручкой 120 000 руб. и более.
Кроме того, я до сих пор не имею квартиры, приходится жить на две семьи, не имея возможности отдохнуть где-либо, так как в кабинете не отдых, оставлять же станцию на ночь систематически боюсь, так как штат не постоянный, есть малоопытные, свежие, недавно принятые и недостаток штата. <…> Сильно устал от такой ненормальной жизни второй месяц, а потому прошу Вашего распоряжения предоставить мне квартиру на месте работы, так как это не дело начальнику станции отлучаться со станции, а также дать оклад не ниже 520 руб. В противном случае прошу оставить меня на ст. Заостровье или же перевести на станцию с меньшим объемом работы».
Интересно проследить, как в служебном деле Довнара со временем меняются его характеристики.
В январе 1936 года начальник политотдела характеризует его положительно: «С порученной работой вполне справляется, к работе относится добросовестно, в административно-хозяйственных вопросах разбирается». Но отмечает и недостаток: «в общественно-политических вопросах разбирается слабо».
Через год, в марте 1937 года, характеристика уже более жесткая: «Обладает опытом работы движенца. Технически грамотен. Безынициативный. В работе станции большое количество недостатков и мер к устранению в ряде случаев как ДС (директор станции. - прим. ред.) не принимает».
Следующая характеристика включает сведения о работе Довнара на станции Салканда в 1918 году, когда она была «занята чехословаками», о живущем в Польше брате, перечислены четыре выговора, которые он получил с 1934 по 1937 год. Начальник политотдела отмечает, что станция Паша «работниками засорена» и делает вывод: «Поставить вопрос о снятии с работы как необезпечивающий (так в оригинале. – прим. ред.) политического доверия».
19 июня 1938 года Довнар был арестован по постановлению оперуполномоченного НКВД Кировской железной дороги.
К моменту ареста на станции Паша вместе с Константином Фабиановичем живет его семья: 42-летняя жена Юзефа Иосифовна, сыновья Евгений (15 лет) и Ростислав (7 лет), дочери Виктория (5 лет) и Нина (3 месяца).
На допросах Константин Фабианович перечисляет репрессированных родственников (брат жены Павел Иосифович Казимеренко, работал вагонным мастером на станции Волховстрой-1, 15 января 1938 года был расстрелян по статьям 58-7-8-9-10-11 УК РСФСР) и коллег. Признает себя участником диверсионной вредительской контрреволюционной националистической польской группы, якобы действовавшей на станции Паша. Говорит, что был завербован в нее мастером Павлом Будзевичем (расстрелян в ноябре 1937 года). Вдобавок, признается и в подготовке диверсионных актов.
В деле также есть обвинительные показания свидетеля Д.Я. Мельникова (он был свидетелем и в деле Бориса Гейне).
16 октября 1938 года Особая тройка УНКВД Ленинградской области приговорила Довнара к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 22 октября 1938 года. Ему было 44 года.
В 1967 году дело Довнара было пересмотрено, были вновь допрошены свидетели, которые на этот раз охарактеризовали Константина Фабиановича положительно. В результате расстрельный приговор был отменен, а Константин Фабианович Довнар реабилитирован.
Его старший сын, Евгений Константинович Довнар (1923-2004), инженер-полковник, служил на фронтах Великой Отечественной войны с 1941 по 1945 годы, награжден множеством орденов и медалей.
Церемония установки табличек проекта «Последний адрес»: фото
