В доме № 39 по Красноармейской улице в городе Киржач последний год своей недолгой жизни провел пастырь Русской православной церкви, ставший жертвой Большого террора и гонений на веру иеромонах Андрей (Эльбсон). В этом доме у него бывали скрывавшиеся от преследований монахи, старцы и преданные православию люди. Многие из них впоследствии подверглись репрессиям.
Заявку на установку памятного знака подали Елена Федюкина и Ольга Гамаюнова, они же подготовили для нас статью об иеромонахе Андрее, которую мы публикуем ниже.
Иеромонах Андрей, в миру Борис Яковлевич Эльбсон – выходец из обрусевшего шведского рода лютеран, осевшего в Москве. В 1896 году в семье Якова Эльбсона, занимавшегося аптечным делом, родился мальчик, которого назвали Борисом. К началу ХХ века в семье, очевидно, уже угас интерес к вере, что было в те годы не редким явлением. В то же время младшее поколение семьи – сыновья Борис и Эрвин, а возможно, и позже всех родившийся Герберт, потомки которого ныне проживают в Ярославле, – потянулись к религии. Вероятно, на это повлияла трагическая смерть отца, погибшего под колесами поезда, когда Борису было всего 12 лет.
Биографические сведения о Борисе Эльбсоне довольно скупы. Известно, что до революции он окончил шесть классов реального училища, одно время работал счетоводом в московских банках. Но в какой-то момент Борис и Эрвин приняли решение посвятить себя православной вере. Эрвин (в православии ставший Стефаном) первым принял сан, служил на Антиохийском подворье в Ипатьевском переулке на Китай-городе (в не сохранившемся до наших дней храме священномученика Ипатия Гангрского). Борис в 1924 году принимает монашеский постриг с именем Андрей. Что заставило братьев коренным образом изменить жизнь и выбрать духовную стезю, мы не знаем. Нет сомнения, что они были людьми высоких духовных устремлений, а на избрание ими пути священства не могли не повлиять установившийся политический режим и преследования верующих, развернувшиеся в эти годы в стране.
Постриг Бориса совершил епископ Варфоломей (Ремов), настоятель Высоко-Петровского монастыря. Таинство произошло в церкви святителя Николая в Подкопаях, ныне действующем храме на пересечении Подкопаевского и Подколокольного переулков, поблизости от станции метро Китай-город. Известно, что в приходских храмах постриг обычно не совершается, но в те непростые времена было сделано исключение, и это знаменательное событие вошло в летопись древнего Никольского храма.
Какое-то время братья служили вместе на Антиохийском подворье. После его закрытия в 1926 году отец Андрей вместе со сложившейся небольшой общиной перешел на Ивановскую горку в окрестностях Китай-города, в храм святого Владимира в Старых Садех, а еще через год – в близлежащую церковь Троицы в Хохлах (обе церкви сохранились до наших времен). Жил он неподалеку, в Малом Казенном переулке, 4 (ныне на этом месте стоит современный жилой дом).
В 1928 году отец Андрей получил назначение в Подкопаевский храм уже как штатный священник. Здесь он служил вплоть до своего первого ареста в 1931 году, и этот храм сал последним местом его официального служения.
В эти тяжелые для Русской православной церкви годы о. Андрей начал трудиться над созданием женской монашеской общины, в которую вошли некоторые прихожанки храма: Валентина Засыпкина, Вера Рожкова, сестры Миронович (Вера и Любовь), Мария Пенюгина и другие. Временным недолгим кровом для общины стал дом на подмосковной станции Лианозово.
В эти годы к священнику присоединился его лучший друг и единомышленник, дальний родственник иерей Петр Петриков, впоследствии причисленный к лику святых, служивший тогда отцу Андрею во время воскресных и праздничных литургий. Духовником о. Андрея и о. Петра был оптинский старец Нектарий, и его пастырское руководство многое значило в жизни священников. Община жила полнокровной жизнью, и внутренняя связь с Оптиной пустынью не прерывалась. Нравственный заряд, вынесенный из духовного центра дореволюционной России, сформировал во многом духовный мир подвижников и помог им в годы нелегких испытаний.
Первая волна репрессий пришлась на 1931 год, когда арестовали обоих священников храма и многих членов женской монашеской общины. Для некоторых следствие закончилось высылкой в Сибирь, в Мариинские лагеря. Других же еще долго томили в Бутырской тюрьме уже после вынесения приговора. Вместе с о. Петром о. Андрей был приговорен к заключению в исправительно-трудовой лагерь на три года. Однако судьба священников решилась тогда относительно благополучно. Благодаря ходатайству за них прихожанки храма святителя Николая в Подкопаях Татьяны Николаевны Ростовцевой, родственницы о. Андрея, заключение в сибирском лагере, где они провели около четырех месяцев, было заменено трехлетней ссылкой с запретом на проживание в 12 крупных городах страны («минус 12»). Благодаря воспоминаниям племянника о. Андрея Игоря Гербертовича Эльбсона стало известно, что в далекий сибирский Мариинск к о. Андрею приезжал его младший брат Герберт, всегда помогавший священнику материально и расплатившийся за эту поездку увольнением с работы. Дальнейшую ссылку священники отбывали в Муроме, откуда в мае 1936 года о. Андрей и перебрался в Киржач. Здесь, в соседнем с ним доме поселилась и одна из его духовных дочерей – Мария Пенюгина, не оставившая своего пастыря в трудные дни.
Начался новый период жизни, связанный для о. Андрея с тайным служением в православных общинах Мурома и Киржача, где он и проживал до своего последнего ареста. Отец Андрей и отец Петр были непоминающими священниками, хранившими верность митрополиту Петру Крутицкому, рукоположившему о. Петра.
В конце 1936–начале 1937 года до о. Андрея и других непоминающих священников дошла весть о том, что митрополит Петр скончался, и встал вопрос, кого теперь поминать как главу Церкви, так как митрополита Сергия (Страгородского) они считали неканонично занимавшим пост местоблюстителя. Для обсуждения этого вопроса о. Андрей через свою знакомую, Анну Александровну Бруни, зашифрованной телеграммой вызвал в Москву отца Михаила Шика, проживавшего в те годы в Малоярославце. Встреча состоялась 22 февраля недалеко от Покровских ворот на квартире старой знакомой отца Андрея Марии Михайловны Беляевой. Священники пришли к выводу, что, поскольку Собор созвать нет возможности, надо в письменной либо устной форме опросить иерархов. Сами они склонялись к кандидатуре митрополита Кирилла (Смирнова) как наиболее достойного занять место первоиерарха Русской церкви. Эта встреча и послужила поводом для ареста о. Андрея и о. Михаила Шика («Последний адрес» установил ему памятный знак в сентябре 2021 года).
Отца Андрея арестовали 23 февраля 1937 года в Москве, на квартире его духовной дочери Валентины Засыпкиной. Он был арестован вместе с другими членами общины по сфабрикованному НКВД делу так называемой «контрреволюционной организации церковников-нелегалов», главным фигурантом которого стал епископ Арсений (Жадановский). Всего по этому делу проходило 16 человек.
Следственные органы НКВД инкриминировали отцу Андрею лидерство в «контрреволюционной монархической организации − Истинная православная церковь». На допросах, как показывают материалы архивно-следственного дела, о. Андрей держался мужественно, стараясь не сказать ни одного лишнего слова о своих прихожанах и духовных чадах. Принадлежность к нелегальной церковной контрреволюционной организации он также отрицал. Ответы на вопросы следователя были лаконичными, как будто рублеными. Вслед за каждым ответом стояла его решительная подпись. Несмотря на жестокость «следствия», отцу Андрею удалось остаться верным себе и Церкви.
После семи месяцев заточения, 26 сентября 1937 года, в канун праздника Крестовоздвиженья, священники, проходившие по делу епископа Арсения (помимо самого владыки это были Петр Петриков, Сергий Сидоров, Михаил Шик и Андрей Эльбсон), а также три тайные монахини – Вера Рожкова, Валентина Засыпкина, Матрона Чушева – были приговорены к расстрелу тройкой УНКВД по статье 58-10 УК РСФСР за «активное участие в контрреволюционной организации церковников-нелегалов». Остальные обвиняемые были приговорены к 10 годам заключения. Приговор был приведен в исполнение 27 сентября 1937 года.
Иеромонах Андрей, в миру Борис Яковлевич Эльбсон, был реабилитирован по обоим делам: по первому делу в 1989 году, по второму – в 1956 году.
Много лет спустя на Бутовском полигоне, где в братских могилах хоронили расстрелянных в годы Большого террора, были воздвигнуты два храма и мемориал с символическим колоколом, в который может ударить каждый, кто приедет поклониться невинным жертвам. Деревянный храм в честь Новомучеников и исповедников земли Русской построен по проекту сына о. Михаила Шика, скульптора Дмитрия Михайловича Шаховского.
Церемония установки таблички «Последнего адреса»: фото видео
