Пятиэтажный кирпичный доходный дом по адресу Плотников переулок, 6/8 был построен в 1914 году (по другим сведениям, в 1909) по проекту архитектора Г.К. Олтражевского. В этом доме жила семья биолога Н.В. Тимофеева-Ресовского.
В квартире № 7 жила семья Боголеповых, несколько членов которой стали жертвами сталинских репрессий: арестованы и сосланы в лагеря.
Заявку на установку памятного знака Ольге Константиновне Боголеповой подала ее внучка Ольга Боголепова. «Плотников переулок, дом 6 – последний адрес моей бабушки. Это дом, откуда ее и моего отца, совсем еще мальчишку, увезли на Лубянку, невинно осудили и отправили на 10 лет в лагеря. Где похоронена бабушка, мы не знаем, реабилитировали ее в 1989 году. Папа умер в 1983 году. На все его запросы о матери был один ответ «все документы утеряны». Мы хотим установить табличку «Последнего адреса» для моей бабушки. Это память о миллионах загубленных жизней и исковерканных судеб…», - написала нам Ольга. Она же подготовила текст о своей бабушке, который мы публикуем ниже.
Ольга Константиновна Боголепова (в девичестве Жукова) родилась в 1875 году в Кондрово, Калужской губернии, в дворянской семье. В семье не сохранилось церковных документов, но есть запись, сделанная в семейном Евангелии рукой бабушки Ольги Константиновны, известной писательницы Евгении Тур (псевдоним Елизаветы Васильевны Салиас де Турнемир): «1875 годъ, 7 августа, Калужской губернии, въ усадьбе Ольгино родилась внучка моя, Ольга Жукова». Свой рассказ «Через край», написанный в 1885 году, Евгения Тур посвятила своим внучкам, Оле Жуковой и Лизе Салиас де Турнемир, дочери сына Евгения Андреевича Салиас де Турнемир, популярного автора многочисленных романов из русской истории.
Семья была большая и дружная: Сухово-Кобылины, Салиас де Турнемир, Гурко, Петрово-Соловово, Лавровы, Урусовы, Раевские, Унковские. Детство и юность Ольги прошли в имении семьи в Калужской губернии, а также в Калуге, где ее отец, Константин Николаевич Жуков, служил губернатором с 1883 по 1887 год.
В 1893 году Ольга окончила Калужскую женскую гимназию, получив диплом «домашней учительницы». В 1905 году она уехала в Смоленск и поступила на должность классной дамы в одну из женских гимназий. В Смоленске в это же время после окончания Московского университета получил место преподавателя истории и древних языков друг семьи и будущий муж Ольги, Владимир Михайлович Боголепов. Мать Владимира Михайловичa, Анна Видман, дочь пастора и сестра известного швейцарского философа, писателя и журналиста Йозефа Виктора Видмана, приехала в Россию из Швейцарии по приглашению и вместе с Елизаветой Васильевной Салиас де Турнемир – работать гувернанткой у дочери Петрово-Соловово Марии, будущей хранительницы архивов А.В. Сухово-Кобылина, а отец, педагог и публицист Михаил Павлович Боголепов, будучи студентом, в летнее время подрабатывал репетитором их сыновей.
Свадьба Ольги и Владимира прошла в Москве в августе 1906 года в церкви Николы на Песках. После свадьбы молодожены вернулись в Смоленск. Здесь у них родились первенец Михаил, умерший в младенчестве, после смерти которого Ольга долго болела, и дочери Анна и Мария. Летом 1911 года Боголепов был переведен по службе в Москву, а в конце 1913 года – в Одоев. Перевод в Тульскую губернию был связан с перешедшим в наследство от Жуковых имения в Болотском, Одоевского уезда. В Болотском у Боголеповых родился сын Константин, будущий ученый-геолог и мой отец.
Село Болотское и, соответственно, имение Жуковых находилось примерно в пяти верстах на северо-запад от города Одоева (тогда еще города, а не поселка), практически на границе с Калужской губернией. Владение было большое: дом, постройки, церковь, колокольня и земли примерно 536 десятин. Старый деревянный дом сгорел, и начатое при жизни брата строительство нового кирпичного дома уже заканчивала Ольга Константиновна. Состояния у молодой четы не было. Оба работали и много. При переезде в Болотское Владимир Михайлович преподавал историю в Одоевской женской гимназии и был инспектором народных училищ Одоевского уезда, а Ольга Константиновна целиком занялась поместьем и сельским хозяйством. По воспоминаниям дочерей Боголеповых, она очень любила деревенский труд, и, как оказалось, обладала хорошими организаторскими способностями и умением грамотно вести хозяйство. К 1917 году Болотское уже было в хорошем состоянии. Хозяйка обновила конюшню, завела птиц, стадо коров и организовала профессиональное молочное хозяйство, привела в порядок парк и фруктовый сад, разбила огород и развела цветники. Сливочное масло из Болотского даже отправляли в магазины Чичкина в Москве. В саду было чуть ли не тысячи деревьев яблонь, груш, вишен, слив, кустов смородины, крыжовника и малины, грядок клубники. В огороде росли разнообразные овощи, и даже арбузы и дыни.
После революции начались массовые разграбления имений и национализация земли. Дом и хозяйственные постройки в Болотском были разграблены и варварски разрушены в 1917–1918 годах. Причину этой жестокости трудно понять: семья Боголеповых была трудолюбивая и уважаема ее окружением. Хозяйство давало работу крестьянам, жившим в округе, и хозяева сами работали, а не вели «барский» образ жизни. До начала погромов семье удалось уехать в Одоев. Здесь, перебравшись из голодной Москвы, жила старшая сестра Владимира Михайловича, Ульяна с мужем Аполлоном Аполлоновичем Грушкой, профессором Московского университета, филологом и латинистом. В Москве дом Грушка в Большом Николо-Песковском переулке был знаменит культурными вечерами и тем, что в последние годы жизни там снимал квартиру Александр Николаевич Скрябин с семьей. Сейчас это дом-музей Скрябина.
В 1919 году начались репрессии, преследующие семью Боголеповых до конца 1950-х годов. В начале июля 1919 года в Одоеве были арестованы шесть человек, и среди них – «учитель и дворянин Боголепов». Двое бывших офицеров были расстреляны, а остальные, попав в категорию «заложники», направлены в концентрационный лагерь в Рязань. Ольга Константиновна, которая безумно любила своего мужа, принялась активно бороться за его освобождение. Тогда это было еще возможно. Эти хлопоты означали дачу взятки, что, как говорили в семье, было сделано семейными реликвиями, а также обещанием, которое она дала заведующему РОНО большевику Емельянову работать актрисой в только что организованном революционном театре города. Театр она любила, и для нее это был лучший вид деятельности. В Одоевском театре Ольга Константиновна исполняла роли пожилых женщин и дам в таких пьесах, как «Бесприданница», «Трильби», «Казнь» и др. Вскоре Владимира Михайловича освободили.
В конце 1920 года дом Боголеповых в Одоеве был конфискован по декрету «Об отмене частной собственности в городах на недвижимое имущество», и семья переехала в Москву, где сняла жилье в районе Смоленского рынка. Через год они купили квартиру в Никольском переулке (ныне –Плотников переулок, дом 6, квартира 7). Это были годы НЭПа, и покупка была возможна благодаря проданной части вещей, вывезенных из Болотского и Одоева. Квартира была большая, и в ней хватило места всем, в том числе оставшимся без жилья родственникам и друзьям. В 1930-е годы квартиру уплотнили, и у Боголеповых остались только две комнаты.
В марте 1921 года Владимира Михайловича опять арестовали. На этот раз он проходил по делу как «свидетель по обвинению в шпионаже в пользу Савинкова», и через две недели его отпустили из Лубянки. В конце 1920-х годов Боголеповы развелись, что испортило на несколько лет отношения отца с сыном Константином и что, вероятно, спасло Владимира Михайловича от очередного ареста. Второй брак Владимира Михайловича был неудачным, и он вернулся в семью, правда, уже после ареста Ольги Константиновны. Описывая характер Ольги Константиновны, ее старшая дочь Анна пишет: «Она очень любила папу <…> и была очень религиозна. Но ей мешала в жизни нетерпимость, вспыльчивость. Она была очень горячий человек, но быстро остывающий и забывающий обиду. Помогать другим было ее свойство. После смерти своего брата Николая Жукова она взяла на воспитание его незаконнорожденную дочь Лялю (Ольгу) и очень ее любила <...> Одну из комнат в квартире в Плотниковом переулке Ольга Константиновна отдала своей двоюродной тете Марии Михайловне Петрово-Соловово, когда та была выселена из своего московского дома. Она легко отдавала то, что имела, но и легко брала, что давали ей. Любимым ее сыном был Костя. Для него она пожертвовала бы всем…». Так и случилось.
24 декабря 1932 Константина арестовали. Ему только исполнилось 19 лет. В ту же ночь арестовали его товарищей, пять человек, все в возрасте от 17 до 22. Вместе с повторным обыском 8 января 1933 года была арестована и Ольга Константиновна. По этому делу всего проходило 10 человек, Всей группе предъявили обвинение в создании «контрреволюционной организации с террористическими намерениями». Константина пытали бессонницей, ночи напролет допрашивали, а днем не давали лечь. Он был признан лидером этой организации, а Ольгу Константиновну обвинили в «буржуазном влиянии на сына». 16 марта 1933 года был оглашен приговор по статьям 58-10 и 58-11 УК: Константину – расстрел с заменой на 10 лет лагерей, Ольге Константиновне и троим «фигурантам» – по 10 лет, еще троим – по пять лет, двоим – по три года лагерей.
31 марта 1933 года мать и сын, получив свидание с родственниками, были отправлены в назначенные им лагеря. Папа рассказывал, что ничего не знавшие друг о друге, они с бабушкой попали в один поезд и от Москвы до Свердловска ехали в одном вагоне. Это был для них неожиданный подарок и последнее свидание в жизни. Бабушку высадили из поезда в Свердловске и этапировали в тюрьму, а отца погнали дальше на Дальний Восток. Сейчас мы знаем, что из тюрьмы Свердловска Ольгу Константиновну отправили в лагерь Вишера, но по каким-то причинам затем вернули в тюрьму. Из воспоминаний Анны: «Она пользовалась любым случаем, чтобы дать нам знать о себе. У нас несколько лет хранились ее тюремные письма, которые изъяли в 1950 году, когда арестовали мою сестру Марию Владимировну Ивановскую. Летом, а именно 11 июня 1933 года, Ольга Константиновна умерла, предварительно написав нам открытку, что заболела. В тюрьме был сыпной тиф, но один очевидец ее болезни, а может быть и смерти, молодой мальчик, сообщил мне, когда я туда приехала, что у нее была какая-то желудочная болезнь. Он помогал ей отсылать нам ее письма. Кто он был, не знаю. Умерла она 11 июня, а я приехала в Свердловск по получении открытки в 20-х числах июня и уже ничем нельзя было помочь, ни получить тело, ни похоронить. Все было кончено. Смогла только в ближайшей к тюрьме церкви заказать панихиду, а затем заочное отпевание по возвращению в Москву».
Ольга Константиновна Боголепова, как и остальные обвиненные по этому делу, была реабилитирована в 1989 году Московской облпрокуратурой за отсутствием состава преступления.
Константин отбывал срок в исправительно-трудовых лагерях Дальнего Востока: Буреинский, Нижне-Амурский ИТЛ. В декабре 1942 года у 29-летнего «зэка» Боголепова закончился 10-летний срок заключения. Он выжил вопреки всем и всему, но вернуться домой в Москву было тогда невозможно. В те годы все освобождаемые заключенные переводились в категорию вольнонаемных и оставались в распоряжении местных ГУЛАГов. Так он продолжал работать на строительстве железнодорожного участка Комсомольск-на-Амуре – Советская гавань и тоннели БАМа. В июле 1945 года он наконец получил паспорт, но поскольку он оставался в системе Главного управления лагерей и железнодорожного строительства (ГУЛЖД), его переводят на «Строительство 108» в Ханлар (Азербайджан). В марте 1948 года отцу удается уволиться оттуда и перейти в систему Министерства геологии. Он устроился на работу в Северное геологическое управление в Архангельской области. 1 мая 1949 года папа приехал в Москву навестить отца, и буквально на следующий день его арестовали. С мая по декабрь 1949 года он провел в Лефортовской тюрьме. В январе 1950 года его как «повторника» приговорили к ссылке на поселение в Красноярский край, то есть в бессрочную ссылку. Это было Мотыгино Удерейского района. Вернуть свой паспорт и гражданские права Константин Владимирович смог только в 1954 году. Все эти годы он работал геологом, а затем главным геологом Ангарской экспедиции Красноярского геологического управления в деревне Большая Мурта. Здесь он смог создать отличный коллектив и лабораторную базу для занятия научной работой, и в 1960 году, без формального высшего образования, защитил в Геологическом институте АН СССР в Москве кандидатскую диссертацию. С 1961 года по 1983 год Константин Владимирович работал в Институте геологии и геофизики Сибирском отделении АН в Новосибирском Академгородке и преподавал в Новосибирском университете. Он доктор геолого-минералогических наук, профессор, член-корреспондент АН.
Средняя дочь Ольги Константиновны, Мария Владимировна Ивановская, была арестована в мае 1950 года. Ранее, в июне 1948 года, по делу «о террористической организации Даниила Андреева» был арестован ее муж, художник Александр Михайлович Ивановский, получивший 10 лет лагерей. Обыски и аресты происходили в той же квартире в Плотниковом переулке. Марии предъявили обвинения по статьям 58-10, 11, 8-17 и вынесли приговор – 10 лет лагерей. Для нее это были годы тяжелого труда и унижения в Тайшетлаге, куда только в июне 1956 года пришло письмо из военной прокуратуры Москвы «об освобождении из-за отсутствия состава преступления». Мария Владимировна вернулась в Москву и жила в коммуналке в Плотниковом переулке вплоть до конца 1990-х, когда в доме случился пожар и всех жильцов переселили в новостройки на окраину Москвы.
Церемония установки таблички «Последнего адреса»: фото, видео
