Санкт-Петербург, набережная Фонтанки, 103

Фасадное здание дома № 103 на набережной реки Фонтанки появилось в 1865 году. Архитектор Константин Михеев ориентировался, создавая постройку, на западноевропейские ренессанс и барокко.

До революции в части помещений дома располагался склад В. А. Лапшина спичечной фабрики «Ираида». В конце 1910-х – начале 1920-х годов здесь работало издательство «Кадима», выпускавшее книги по истории еврейского народа.

Среди жильцов этого дома был и Михаил Ильич Захаржевский. Он родился в 1893 году в селе Высокое Мглинского уезда Черниговской губернии.

Михаил Захаржевский был убежденным большевиком, служил в Красной Армии, затем пошел «по партийной линии» – работал главным редактором «Партиздата», членом Смольненского райсовета, в 1934 году – парторгом на железной дороге в Мариуполе, а в 1937 году – инспектором сектора кадров Северо-Западного монтажного строительного треста НКПС, Севзапстройпути.

Сохранились мемуары приемного сына Михаила Заржевского, Михаила Алексеевича Свирского: «Отчим – член партии с 1918 года. В подпольной деятельности он начал участвовать лет с двадцати. Однажды знакомый дал ему пачку листовок, попросив спрятать на несколько дней. Отчим снимал угол и прикрепил пачку под шкаф в комнате у хозяйки. Вечером к нему пришли с обыском. В ордере было написано «несмотря на результат обыска – задержать». Пристав оказался малоопытным, ничего не нашел, но отчима отвели в участок, а затем поместили в «Кресты», в одиночную камеру, где он просидел 9 месяцев, научился азбуке перестукивания и прочим тюремным премудростям, читал разные книги. Через 9 месяцев из-за отсутствия состава преступления его освободили.

Помню, отчим рассказывал, как освободиться от шпика, следящего за тобой. Надо убыстрить шаг (шпик, естественно, тоже пойдет быстрее), затем сунуть руку в карман, резко повернуться и идти на шпика, глядя ему прямо в глаза. Слежка тут же прекращается…

Отчим был охотник. В чехле хранилось дорогое охотничье ружье Зауэр. В металлическом ящике — боеприпасы: гильзы, капсюля, различного размера дробь и даже жакан на медведя. Был английский сеттер Джо. Однако я помню единственный безрезультативный выход на охоту. Джо на даче украли, но несколько раз в году ружье чистилось, боеприпасы перебирались и протирались.

Гостей мы принимали в столовой, за круглым столом, под оранжевым матерчатым абажуром. Мне разрешалось сидеть за столом, и, разинув рот, я слушал разговоры взрослых. Знакомых было немного, все старые большевики. Я ранжировал их по стажу в партии.

На первом месте стоял Михаил Иванович Федоров, член партии с 1903 года. Невысокого роста, щупленький, с острой седой бородкой, в круглых очках. Два раза бежал с Ленской каторги. Из знакомых его арестовали первым. Как впоследствии выяснила мать, протоколы допросов он не подписал, несмотря на избиения. Так поступали единицы.

На втором месте Карпов, членство в партии с 1907 года. Потом Энтин, преподаватель истории партии в каком-то институте, его арестовали последним, в 1938 году.

В январе-феврале 1934 года состоялся XVII партсъезд. Отчима, работавшего в то время главным редактором «Партиздата», избрали делегатом с правом совещательного голоса от ленинградской парторганизации. Вернувшись, он очень долго рассказывал матери о работе съезда.

Жили мы на Фонтанке дом 103, на втором этаже старинного трехэтажного здания. Три комнаты были наши. Окна выходили во двор, было темновато. Лет 8 назад, будучи в Ленинграде, мы с сестрой Наташей посетили наш родной дом. За 80 лет почти ничего не изменилось, разве что вместо поленниц дров – куча иномарок. В подъезд войти не удалось – кодовый замок, так что посмотрели только на окна. За несколько минут в голове промелькнуло все мое детство, я вспомнил даже то место, где пацаны рассказали, что отчим не в командировке, как говорила мать, а арестован.

Отчим в 1918–1919 годах был комиссаром кавалерийской дивизии, и в память о военных днях на головке кровати висела шашка, а в металлическом ящике до 1934 года хранился именной браунинг. При аресте отчима в августе 1937 года злополучная шашка, которой кололи лучину для растопки печки, фигурировала как «незаконное хранение холодного оружия».

26 июля 1937 года Михаила Ильича Захаржевского арестовали. Ему вменили статью 58-8-11 – участие в террористической организации. 29 ноября 1937 года огласили смертный приговор, и в тот же день Михаила Захаржевского расстреляли. Ему было 44 года.

Пересмотр дела и полная реабилитация Михаила Ильича Захаржевского произошли в 1956 году.

Церемония установки таблички "Последнего адреса": фото

Фото: Андрей Федоров