Москва, Пятницкая ул., 37

По одним данным, дом № 37 по Пятницкой улице был построен в 1925 году, по другим – на год раньше. Архитектор неизвестен, но по стилю постройки видно, что четырехэтажный дом строил конструктивист.

Согласно базам «Мемориала», не менее 10 жильцов этого дома стали жертвами политических репрессий в годы Большого террора.

Александр Николаевич Парилов родился в 1894 году в Иркутске в семье рабочих. Его отец был кузнецом. В 1912 году Александр окончил Иркутское промышленное училище, работал по найму.

С 1915 по 1918 годы он служил в царской армии, четыре месяца – машинистом в коммерческом флоте при правительстве Колчака во Владивостоке. В 1919 году Парилов был задержан колчаковской контрразведкой и около шести месяцев находился под арестом. В 1922 году его вновь арестовали во Владивостоке – на этот раз японская полиция, но через сутки его отпустили.

С сентября 1925 по апрель 1930 года он жил и работал в Харбине, сначала в канцелярии Управления КВЖД (Китайско-Восточной железной дороги) временным конторщиком, затем временным старшим агентом-инструктором по паспортным обрядностям (уполномоченным по выборке [получению] виз и паспортов). Дважды арестовывался китайской полицией, в том числе 27 мая 1929 года во время налета китайских полицейских на Генконсульство СССР. В докладной записке управляющему КВЖД от 21 марта 1930 года Парилов так объяснил случившееся: «27 мая 1929 года я, исполнявший в то время обязанности старшего агента по паспортным обрядностям, получил распоряжение от быв. пом. начальника сл. общих дел Н. В. Кудряшова срочно отправиться в Генеральное Консульство СССР в Харбине для получения виз на право въезда в СССР ему самому и двум проводникам вагонов гр. Малько и Марченко, которые сопровождали служебный вагон, предоставленный в распоряжение быв. Члена Ревизионного комитета правления КВЖД г. Словецкого. Исполняя распоряжение, данное мне моим начальником, я отправился в Сов. Консульство и во время получения мною квитанции в уплате денег за визы был задержан прибывшей туда полицией и заключен в тюрьму, где и пробыл до ликвидации конфликта между СССР и Китаем, т.е. более чем 7 месяцев».

В октябре 1929 года Парилов был осужден по т.н. делу о 38 советских гражданах и приговорен к пяти годам каторжных работ. Но позже он был освобожден вместе со всеми осужденными (это было одно из условий подписанного в конце декабря 1929 года Хабаровского протокола об урегулировании конфликта на КВЖД).

31 декабря 1929 года он был восстановлен в прежней должности, затем был перемещен на должность делопроизводителя 1-й части, позже – на должность ревизора станционного счетоводства. (Л. 2 об.)

Вернувшись в Москву, Парилов устроился снабженцем в Москве в штабе особого корпуса железнодорожных войск. В июле 1935 года он был демобилизован из рядов РККА. К моменту ареста Александр Николаевич работал начальником общественной группы снабжения строительства “Мособхода”.

Парилова арестовали 24 января 1938 года по подозрению в том, что он “проводил шпионско-разведывательную работу на территории СССР в пользу Японии”. На допросе 31 января он «признался», что был членом террористической организации. На допросе 3 февраля дал «разъяснения» по этому поводу: «В террористическую организацию я был вовлечен в августе 1935 года начальником ГУЛАГа Фириным (так в оригинале. Семен Григорьевич Фирин, старший майор госбезопасности, с 1933 по 1937 годы был начальником Дмитровского исправительно-трудового лагеря, позже –заместителем начальника ГУЛАГа НКВД СССР. – ред.) в г. Дмитрове… Получил задание совершить убийство Кагановича Лазаря Моисеевича… Получив задание, я установил наблюдение за машиной Кагановича. Для этого я несколько раз наблюдал, когда Каганович уезжает из НКПС (Наркомат путей сообщения. – ред.). Установить маршрут следования машины Кагановича я не мог, опасаясь, что меня могут заподозрить, я прекратил наблюдение… Я должен был совершить убийство Кагановича, когда он пойдет из помещения НКПС к метро, я должен пойти к нему навстречу через площадь от метро, поравнявшись с ним, бросить гранату «Мильс»… После трех дней моего наблюдения за появлением Кагановича я дальнейшее наблюдение вести не мог. Я боялся совершить теракт. После чего я пошел в сад Баумана, а оттуда сел на трамвай, доехал до реки Москвы и около 10 часов выбросил в реку имеющуюся у меня гранату».

Менее чем через месяц после ареста – 20 февраля 1938 года – Парилов был приговорен к расстрелу по обвинению в «шпионаже в пользу Японии». Согласно обвинительному заключению, Парилов с августа 1921 года по декабрь 1922 года служил добровольцем в армии Колчака во Владивостоке и был связан с разведкой правительства Меркулова, за что «получил 150 японских иен». В 1928 году в Харбине он «был завербован японской разведкой для разведывательно-шпионской работы пользу Японии в г. Харбине… В 1930 году по заданию японской разведки выехал из Харбина в СССР для разведывательно-шпионской работы. В 1934 году в г. Владивостоке установил связь с японским разведчиком Камыниным и передавал последнему сведения шпионского характера», в том числе «о количестве автотранспорта, направляемого на Дальний Восток». Согласно следствию, в августе 1935 года Парилов «был завербован в контрреволюционную террористическую организацию и получил задание установить наблюдение за машиной одного из руководителей партии и правительства». Но на этом список «преступлений» Парилова не исчерпывается. «В марте 1937 года на строительстве Мособхода Воскресенского района установил связь с польским разведчиком Пясецким. В декабре 1937 года от Пясецкого получил задание тормозить продвижение заявок на материальную часть необходимой для развертывания строительства Мособхода».

Приговор в отношении Парилова был приведен в исполнение 14 апреля 1938 года. Ему было 44 года.

Жена Парилова, Мария Петровна Агапова, уроженка Харбина, ненадолго пережила мужа. Ее арестовали 22 марта 1938 года и тоже обвинили в «шпионской деятельности». 9 мая она была приговорена к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 26 мая.

«Шпионом» был признан и младший брат Агаповой, Павел Петрович Агапов, работавший шофером в Главном управлении шоссейных дорог НКВД. Его арестовали 27 февраля 1938 года, приговорили по обвинению в “контрреволюционной шпионско-диверсионной и террористической деятельности” к расстрелу в тот же день, что и сестру – 9 мая – и расстреляли вместе с ней 26 мая 1938 года.

Все трое были приговорены в рамках так называемой «харбинской операции», проводимой в соответствии с приказом НКВД № 00593 от 20 сентября 1937 года. Согласно приказу, с 1 октября 1937 года органы НКВД по всей стране должны были приступить к «широкой операции по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности… Операцию закончить к 25 декабря 1937 года».

Александр Николаевич Парилов и Мария Петровна Агапова были полностью реабилитированы в 1960 году, Павел Петрович Агапов – в 1989 году. В протесте прокурора, направленном в Военный трибунал для решения о реабилитации Парилова, особо отмечается, что «обвинение Парилова было основано исключительно на одних его противоречивых и ничем объективно не подтвержденных показаниях… Он был арестован, а затем и расстрелян необоснованно… К моменту ареста в органах следствия никаких материалов о его преступной деятельности не было… Проверкой установлено, что следствие по делу Парилова вел бывший начальник Воскресенского райотдела УНКВД Московской области Сукуров (Василий Матвеевич Сукуров, младший лейтенант госбезопасности, осужден Военным трибуналом МВО 22 декабря 1939 года к 10 годам ИТЛ. В 1943 году был отправлен на фронт. – ред.), который систематически занимался фальсификацией следственных дел, за что сам в декабре 1939 года был осужден».

Документы следственного дела

Табличка так и не была установлена по решению председателя ТСЖ дома, ранее давшего согласие на установку, после протеста одного из жильцов. «Последний адрес» надеется, что сможет ее установить, если добрая воля владельцев и жителей дома и уважение к памяти репрессированных людей когда-нибудь возобладают над агрессией.

Фото: Марина Бобрик