Санкт-Петербург, Калужский переулок, 9

Дом № 9 в Калужском переулке появился в середине 1930-х годов. Он отражает собой эпоху, когда в архитектуре СССР господствовал конструктивизм. Квартиры в этом здании стали получать научные и творческие работники: здесь поселяются артисты балета, музыканты, врачи, архитекторы, профессура.

Среди жителей этого дома оказался и преподаватель истории театра Академии художеств, синолог, поэт и член Союза писателей Александр Давидович Мейсельман.

Александр Давидович Мейсельман родился 11 сентября 1900 года на станции Тайга Мариинского уезда Томской губернии. Он был младшим из девяти детей. Его отец Давид Мейсельман был ямщиком и владел почтовой станцией на Сибирском тракте.

гимназист Александр Мейсельман

После смерти отца в 1904 году Александр Давидович Мейсельман жил на попечении старшего брата и учился в гимназии в Иркутске. По окончании гимназии в 1918 году он поступил на юридический факультет Иркутского государственного университета и в 1920 году перешел на восточное отделение гуманитарного факультета, переименованное затем в Дальневосточное отделение внешних сношений факультета общественных наук, полный курс которого по «японскому разряду» он окончил в 1924 году. Александр Давидович специализировался по восточному театру.

В 1925 году он переехал в Ленинград, где сначала был научно-техническим сотрудником, затем ассистентом кафедры Государственного института истории искусств.

В 1926 году Александр Давидович руководил мастерской пролеткульта, преподавал западно-европейскую литературу в гостехникуме Печати, ездил в командировку в Москву для чтения лекций по восточному театру в Центральный техникум театрального искусства, читал лекции по восточному театру на Высших курсах искусствознания в Ленинграде.

В 1929 году он работал переводчиком с японского языка на Камчатке в Гостресте «Акционерное камчатское общество». По впечатлениям этой поездки Мейсельман написал книгу «Лам: очерки Охотско-Камчатского края», изданную в 1931 году.

Александр Мейсельман дебютировал в литературе как поэт в коллективном сборнике «Отзвуки». Самые ранние из известных его стихотворений датированы 1919 годом. Он — один из основателей и член правления первого поэтического объединения в Восточной Сибири, иркутской литературной группы «Барка поэтов».

Как вспоминают в семье, “наряду с Александром Венедиктовым и Елпидифором Титовым Александр Мейсельман принадлежал к крылу «Барки поэтов», ориентировавшемуся на классические традиции русской поэзии, вплоть до прямых стилизаций. Однако стихотворные вкрапления в его позднейшей, написанной в жанре «деловой прозы» книге «Лам» восходят скорее к авангардистским опытам участников «Барки поэтов». Уже во времена «Барки поэтов» начинает проявляться и интерес Александра Мейсельмана к поэтике и эстетике театра. В декабре 1922 года он делает доклад «Лирический театр Блока». После переезда в Ленинград выступал в печати преимущественно как очеркист и литературный обозреватель”.

В 1930 году Мейсельман был зачислен в аспирантуру Института истории искусств как единственный в стране, по характеристике профессора Конрада, востоковед, специализирующийся по истории и теории театра стран Дальнего Востока.

Еще до окончания аспирантуры в 1932 году Мейсельман поступил преподавателем истории театра в Ленинградское Театральное училище. С 1934 года он работал на кафедре истории театра в Институте по повышению квалификации работников искусства. С 1934 года состоял консультантом по истории театра в Институте театрального искусства в Москве. С 1935 года с образованием Союза советских писателей был членом Союза.

В трудовой книжке Мейсельмана есть запись о том, что он уволен из Академии Художеств 15 октября 1937 года «за невыход на работу».

“Невыход” этот объясняется просто: Александр Давидович Мейсельман был арестован 14 октября 1937 года. Днем ранее, 13 октября, оперуполномоченный третьего отдела лейтенант Госбезопасности Гаркавенко подписал постановление об избрании меры пресечения, в котором записано, что Мейсельман «достаточно изобличается в том, что является агентом иноразведки и занимается шпионско-диверсионной деятельностью».

За «измену Родине» Александр Давидович Мейсельман был приговорен к смертной казни 12 января 1938 года, а 18 января приговор был приведен в исполнение. Ему было 37 лет.

Вскоре после ареста находившаяся в наборе книга рассказов Мейсельмана, получивших высокую оценку М. Горького, была рассыпана, рукопись этих рассказов тоже пропала.

В 1956 году Александр Мейсельман был посмертно реабилитирован, семье было выдано ложное свидетельство о смерти с неверными датой и причиной гибели: указывается «1944 год» и «токсическая дизентерия».

В этом же году были допрошены следователи, проводившие аресты и сфабриковавшие дело. Вместе с Гаркавенко уголовный процесс был полностью выдуман сотрудником ГБ Гусейном Гули Мирзоевым, который на вопрос об основании к аресту и обвинению в участии арестованных в «японской, шпионско-диверсионной и повстанческой организации» сообщил: «В нашем отделении не было ни на одного человека оперативных материалов в том, что он является участником японской, шпионско-диверсионной и повстанческой организации, и в связи с этим могу сказать, что указанное обвинение было мною предъявлено необоснованно. Сделал я это по той причине, что в УНКВД по Ленинградской области в тот период времени дана была установка арестовывать всех лиц, ранее побывавших за границей, и обвинять их в шпионаже. Я же при корректировке постановлений на арест всегда их усиливал, добавляя, что тот или иной человек кроме этого является участником диверсионной или повстанческой организации, хотя материалов об этом никаких не было. Подчиненным Голуба ничего не оставалось делать, как подписывать такие постановления на арест советских граждан…

ВОПРОС: Вам для ознакомления предъявляется протокол допроса обвиняемого Мейсельмана Александра Давидовича от 20 ноября 1937 года. Вами был произведен этот допрос Мейсельмана?

ОТВЕТ: Ознакомившись с протоколом допроса Мейсельмана от 20 ноября 1937 года, я подтверждаю, что указанный допрос произведен мною, но однако обвиняемого Мейсельмана из-за давности времени вспомнить не могу.

ВОПРОС: При допросе обвиняемого Мейсельмана 20 ноября 1937 года вы изобличали его в принадлежности к агентуре японских разведорганов показаниями арестованного Соколова Михаила Максимовича, однако в вашем распоряжении таких показаний быть не могло, поскольку Соколов был арестован только 23 ноября 1937 года. Объясните, каким образом это могло случиться?

ОТВЕТ: Я затрудняюсь объяснить, как это могло случиться, так как не помню. Правда, могу предполагать, что допрашивать Мейсельмана я начал 20 ноября 1937 года, однако он, видимо, в принадлежности к японской разведке на этом допросе не признавался. Поскольку начальник отделения Голуб от нас требовал, чтобы мы добивались от арестованных только признательных показаний, а Мейсельман, наверное, не признавался в шпионской деятельности, я, видимо, начатый протокол не окончил и Мейсельмана с допроса отпустил. Наверное, впоследствии, после ареста Соколова, от него были получены показания в том, что Мейсельман является японским агентом, и после этого я, видимо, опять стал допрашивать Мейсельмана, записывая его показания в неоконченный протокол допроса от 20 ноября 1937 года и в нем же привел показания Соколова о Мейсельмане. По всей вероятности, это случилось именно так, поскольку иначе я не мог пользоваться показаниями Соколова при допросе Мейсельмана».

Подлинное свидетельство о смерти семья получила лишь в 1991 году, где указана и причина смерти — расстрел, и дата — 18 января 1938 года.

Читайте также интервью с дочерью А.Д. Мейсельмана Ксенией Александровной Гузеевой.

* Опубликовано с разрешения родственников репрессированного.

Фото: Ольга Субботина и Александр Борисов