Пермь, улица Достоевского, 1

Краевой Памятник жертвам политических репрессий в Перми находится напротив бывшей тюрьмы НКВД № 1 (ныне – следственный изолятор). Их разделяет лог и речка Стикс. А еще между ними расположился частный деревянный дом, построенный в 1949 году. Именно на этом месте в 1937 году находился дом по адресу улица Разгуляйская, 29.

В базах «Мемориала» есть два имени, связанных с этим домом: Виктория Эдуардовна Шаблова и ее старший сын, Антон Викентьевич Шаблов. Заявку на установку мемориальных табличек подала правнучка Шабловой Елена Владимировна Тихонова.

Виктория Эдуардовна и Викентий Антонович Шабловы с младшими детьми Иосифом и Яниной

Виктория Эдуардовна Шаблова родилась в 1883 году в литовском селе Жейм (Каунасский район) в семье крестьян-середняков. Она не получила никакого специального образования, согласно данным из архивно-следственного дела, была неграмотной, всю жизнь оставалась домохозяйкой.
«Как и во многих семьях с репрессированными родственниками, в нашей семье никогда о них не говорили. На вопросы о маме и брате моя бабушка – дочь Виктории Эдуардовны – говорила только, что у них была очень хорошая и очень дружная семья. По воспоминаниям бабушкиной подруги детства, дома у Шабловых всегда было тепло, уютно, на столе был вкусный обед, дом был всегда открыт для всех друзей. А душой дома была Виктория Эдуардовна – жена, хозяйка, мать троих детей. Семья Виктории Эдуардовны была культурной и религиозной», – рассказывает правнучка Шабловой, Елена Тихонова, подавшая заявку на установку знаков.
Крещенная в детстве, Виктория Эдуардовна была прихожанкой Пермского католического костела, активно участвовала в жизни католической общины, помогала нуждающимся, была хорошо знакома с настоятелем костела ксендзом Франциском Будрисом.
«К сожалению, последний факт и стал причиной того, что простую домохозяйку, на тот момент уже пенсионерку, осудили по статье за «шпионаж и контрреволюционную деятельность». В числе нескольких десятков пермских прихожан вместе со старшим сыном Антоном она была обвинена в участии в «польской антисоветской организации». В ту страшную осень «по заказу» из Кремля чекисты разных регионов страны сфабриковали сотни дел о якобы найденном польском подполье. Надо ли говорить, сколько в этих «подпольях» было вот таких же домохозяек – католичек», – пишет Елена Тихонова.
Старший сын Виктории Эдуардовны, Антон Викентьевич Шаблов родился в 1908 году в Москве, одно время жил в Польше у родственников. Вернувшись в СССР, с 1933 по 1935 год служил на Забайкальской железной дороге рядовым красноармейцем, затем – техником-строителем. После службы Антон работал в Перми техником-конструктором в проектно-планировочном управлении Пермского горкомхоза.
«Антон был старшим сыном в семье. Как и о расстрелянной прабабушке, об Антоне у нас в семье никогда не говорили. Поэтому сейчас историю его такой небольшой жизни приходится восстанавливать по информации, найденной в следственном деле НКВД, по осколкам воспоминаний дочерей бабушкиной подруги и по одной единственной фотографии, найденной в семейных архивах, – рассказывает внучатая племянница Антона, Елена Тихонова, подавшая заявку на установку знаков. – 18–летний юноша сфотографировался, чтобы послать весточку родителям. На обороте фотографии – небольшое письмо на польском языке (Антон в это время жил в Польше, а в семье все на польском говорили свободно). Из письма понятно, что Антон подрабатывает на ферме. В это же время он, видимо, учился в техническом училище… Подруга детства его сестры рассказывала, что Антусь (так Антона называли в семье) был красивым, молодым, образованным человеком. Когда он вернулся в Россию, то разительно отличался от других молодых людей поведением и воспитанием».
Викторию Эдуардовну и Антона Викентьевича арестовали в один день – 26 сентября 1937 года. Оба были осуждены также в один день – 12 октября 1937 года – по ст. 58-6-11 (шпионаж, контрреволюционная и антисоветская деятельность) и приговорены к расстрелу. И расстреляны они была также в один день – 23 октября 1937 года. Матери было 54 года, сыну – 29 лет.
Антон Шаблов, в частности, обвинялся в том, что по заданию «руководителя польской националистической шпионско-диверсионной организации Будриса занимался сбором шпионских сведения по оборонному заводу № 19». Виновным себя Антон не признал.

Фрагмент протокола допроса. Виктория Эдуардовна признает себя виновной.

В следственном деле НКВД хранится протокол допроса Антона, в котором записано: «изобличен показаниями Шабловой В.Э.» – его мамы. А в протоколе допроса Виктории Эдуардовны под ответами на вопросы следователя просто стоят отпечатки ее пальца. «И сейчас никто уже не узнает, действительно ли она дала ложные показания на сына, чтобы смягчить его участь, или она вообще не знала, под чем прикладывают ее палец. Да и ее ли вообще это палец…», – уточняет Елена Тихонова.

Янина, дочь Виктории Шабловой

«Сестра Антона – моя бабушка Янина, до своей смерти так и не узнала действительной участи, постигшей ее маму и брата. Потеряв навсегда родного человека в день ее ареста, более 20 лет она не могла получить никаких сведений о родных. Только в 1957 году, после смерти Сталина, появилась возможность подать запрос об их судьбе. Но даже тогда, из полученного официального документа она узнала не правду, а специально выдуманную чекистами историю о том, что ее близкие – мама и брат – умерли в лагере после многих лет нахождения там», – пишет Елена Тихонова.
Виктория Эдуардовна Шаблова, Антон Викентьевич Шаблов, как и все остальные 39 человек, осужденные по «делу Будриса» органами НКВД, были полностью реабилитированы в 1957 году. Военная коллегия Верховного суда СССР признала, что дело было сфальсифицировано.

59 лет спустя, 18 июня 2016 года, на месте дома, который  оказался последним для матери и сына Шабловых, появились памятные таблички.

Фото: Александр Чернышов