Согласно базам «Мемориала», по крайней мере три жильца этого дома в 1930-х годах стали жертвами политических репрессий. Двоим из них – немецкой актрисе Кароле Неер и ее мужу Анатолю Беккеру – мы сегодня установили мемориальные таблички.
 Карола Неер. 1930 год. Фото: Ullstein bild via Getty Images |
“В Неер не было ничего от театральной дивы, салонной львицы – она воплощала в себе новый образ женщины ХХ века: увлекалась спортом, водила машину, пилотировала самолет. Все это, плюс актерский талант, привлекало режиссеров-новаторов. В конце двадцатых она становится одной из любимейших актрис Брехта, играет все главные роли в его пьесах. Успех в роли Полли Пичем из «Трехгрошовой оперы» был просто оглушительным”, – пишет о Кароле Неер историк Ирина Щербакова.
В 1924 году Карола познакомилась с известным поэтом и драматургом Альфредом Геншке (псевдоним Клабунд). Но в браке они прожили всего четыре года – в 1928 году Альфред скончался от воспаления легких, осложнившегося из-за туберкулеза, которым поэт был давно и неизлечимо болен. Из-за смерти мужа Карола пропустила премьеру “Трехгрошовой оперы”, где она должна была играть.
Фрагменты из фильма "Трехгрошовая опера" с участием Каролы Неер. 1931 год. Источник.
В 1932 году Карола познакомилась на курсах русского языка при Марксистской рабочей школе с румынским инженером и коммунистом Анатолем Беккером, который вел занятия. Он был младше Каролы на три года – родился в 1903 году в городе Аккерман (ныне – Белгород-Днестровский). Вместе они сначала уехали в Вену, а затем в Прагу. В 1934 году Неер и Беккер переехали в Москву, где к тому моменту уже была довольно большая колония иностранных специалистов, работавших на различных предприятиях страны. Анатоль устраивается работать инженером на Станкостроительный завод им. Орджоникидзе, Карола – на киностудию “Межрабпомфильм”. Она выступала в московском клубе иностранных рабочих, преподавала актерское мастерство актерам-любителям из немецкого театра “Левая колонна” (Kolonne Links), публиковалась в немецкоязычном издании «Центральная немецкая газета" (Deutsche Zentral-Zeitung), выходившем в Москве, а также в «Огоньке», с чьим главным редактором Михаилом Кольцовым и его гражданской женой, немецкой писательницей Марией Остен Карола была хорошо знакома.
 Карола Нейер на берлинской радиобашне. 1926. Из семейного архива Георга Беккера. |
В 1934 году у Неер и Беккера родился сын Георг. В том же году Карола вместе с другими известными немецкими эмигрантами подписала воззвание Компартии Германии (КПГ) против присоединения Гитлером Саарской области, за что ее лишили немецкого гражданства. Карола никогда не была членом КПГ, хотя и симпатизировала коммунистам.
А через два года, 12 мая 1936 года, арестовали сначала ее мужа, Анатоля Беккера, а через два месяца – 25 июля – и саму Каролу, которая как раз готовилась к съемкам в фильме немецкого режиссера-эмигранта Эрвина Пискатора “Красное немецкое Поволжье”.
Полуторагодовалый Георг попал в детский дом и о настоящих своих родителях и их трагической судьбе узнал много позже совершенно случайно, благодаря письму, которое Карола написала в марте 1941 года директору детского дома, и оно сохранилось в архиве детдома.
“Так как я уже 1-1/2 года ничего не знаю о своем сыне, я прошу вас ответить мне на следующие вопросы:Каролу Неер, Анатоля Беккера и ряд других немецких эмигрантов обвинили в участии в антисоветской троцкистской террористической организации, в связях с троцкистским центром Эриха Волленберга в Праге и в подготовке покушения на Сталина. В сфабрикованном следствием деле Кароле отвели роль связистки между троцкистским центром в Праге и контрреволюционной организацией в Москве.
Как мой сын развивается физически и умственно? В каком он состоянии здоровья? Каков его вес и рост? Чем он занимается? Учит ли он уже читать и писать? Вы понимаете, я жду с нетерпением день, когда я могу ему непосредственно написать. Когда он начинает ходить в школу? Знает ли он о своей матери?
Очень прошу вас прислать мне последнюю фотокарточку его. Музыкален ли он? Рисует? Если да, посылайте мне рисунок, который он рисовал!
Я жду с нетерпением ваш ответ. Благодарю вас от всего сердца за все хорошее, что вы можете сделать моему любимому ребенку!
Геншке Каролина Н.
Извините недостатки в письме, я не владею русским языком”.
Беккер был расстрелян через год после ареста – 31 мая 1937 года, Карола Неер получила 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
Когда Карола еще сидела в Бутырской тюрьме, она познакомилась там с Евгенией Гинзбург. Вот как описывает Гинзбург встречу с Неер в своих воспоминаниях “Крутой маршрут”:
Бертольд Брехт тщетно пытался помощь Кароле. Он написал письмо Леону Фейхтвангеру, в котором просил заступиться за актрису перед Сталиным. Но эта попытка заступничества не увенчалась успехом. Карола Неер более шести лет провела в разных тюрьмах: в Бутырке, Ярославле, Владимире, Орле. Она скончалась 26 июня 1942 года в Соль-Илецкой тюрьме во время пересылки в Тобольск от тифа.“Теперь я в большой комнате, битком набитой голыми и полуодетыми женщинами. Черными галками выделяются надзирательницы в темных куртках.
Баня? Медосмотр? Нет. Массовый личный обыск вновь прибывших.
– Раздевайтесь. Распустите волосы. Раздвиньте пальцы рук. Ног… Откройте рот. Раздвиньте ноги.
С каменными лицами, точными деловитыми движениями надзирательницы роются в волосах, точно ищут вшей, заглядывают во рты и задние проходы. На лицах одних обыскиваемых женщин – испуг, на других – омерзение. Бросается в глаза огромное количество интеллигентных лиц среди арестованных.
Работа идет быстрым темпом. На длинном столе растет гора отобранных вещей: брошки, кольца, часы, сережки, резинки, записные книжки. Это ведь москвички, арестованные только сегодня. Они только что из дома, и у них много всяких милых мелочей. Им еще тяжелее, чем мне. У меня бесспорное преимущество – полугодовой опыт и то, что мне уже нечего терять.
– Одевайтесь!
Ко мне вдруг подходит молодая девушка, почти девочка, с коротко остриженными «под мальчика» волосами.
– Вы член партии, товарищ? Не удивляйтесь, что я спрашиваю об этом здесь. Мне по вашему лицу кажется, что вы коммунистка. Ответьте, мне это очень важно. Да? Ну вот, а я комсомолка. Катя Широкова меня зовут. Мне 18 лет. Я не знаю, как себя вести. Посоветуйте. Смотрите, вон та немка спрятала в волосы несколько золотых вещей. Должна ли я сказать надзирательнице? Я просто теряюсь. С одной стороны, донос – это противно. А с другой – ведь это советская тюрьма, а она, может быть, настоящий враг?
– А мы с вами, Катя?
– Ну, это, конечно, ошибка. Лес рубят – щепки летят. Я уверена, что выпустят. Но страшно трудно решить, как вести себя вообще и вот в данном случае…
Я смотрю на женщину, указанную Катей. Вижу лицо необычайно нежной красоты и обаяния. Потом я узнала, что это была известная немецкая киноактриса Каролла Неер-Гейнчке. Вместе с мужем-инженером она приехала в 34-м году в СССР. Два колечка, удачно спрятанные от бдительных очей надзирательницы, были памятью о муже, которого она считала уже мертвым. Ловким движением актрисы, часто снимавшейся в приключенческих фильмах, она сумела спрятать две золотые вещицы в золотом изобилии своих волос.
Милая, забавная мордочка Кати Широковой устремлена на меня с требовательным вопросом.
– Вам хочется получить директиву, Катюша?
– Ну, хотя бы в данном случае. Вот с этой немкой…
– Знаете что, Катя… Поскольку мы голые сейчас, и в буквальном и в переносном смысле слова, то, я думаю, лучше всего будет руководствоваться в поступках тем подсознательным, что условно называется совестью. А она вам, кажется, подсказывает, что донос – это гадость?
Так были спасены два колечка Кароллы Гейнчке. Впрочем, ненадолго, как и сама Каролла”.
Позже, уже в пересылке, в “столыпинском вагоне”, Евгения Гинзбург вновь встретила Каролу:
“–Ах, геноссин, вир зинд дох беканнт…
Я сразу узнаю золотоволосую немецкую киноактрису Кароллу Неер-Гейнчке, ту самую, которая прятала свои золотые вещички во время того памятного первого бутырского обыска. Каролла за это время очень изменилась. Потускнело темное золото волос, у рта обозначились тонкие скорбные морщинки. Но она стала еще обаятельнее, чем прежде. Лицо белое как слоновая кость, без малейшего намека на румянец, детская улыбка, грустные темно-желтые янтарные глаза.
Карола Нейер с сыном Георгом. Москва, 1934.
Из «Arbeiter Illustrierte Zeitung»,1935 (Прага).Приговор Кароллы был повторением моего. Только ей, конечно, было в тысячу раз хуже моего, потому что вдобавок ко всему она еще была без языка. В камере, куда она попала, никто не говорил по-немецки.
И теперь, вспомнив несколько случайных фраз, которыми мы с ней обменялись во время первой встречи, она не нарадуется, что нашла собеседницу, хотя и с ошибками, но говорящую на ее родном языке.
Она ничего не знает о муже. Но точно уверена, что его уже нет. Оно не обманывает, это ощущение неотвратимого вечного одиночества, которое у Кароллы теперь всегда вот здесь… Она показывает не на сердце, а на горло”.
Карола Неер и Анатоль Беккер в 1959 году были полностью реабилитированы за отсутствием состава преступления.
5 февраля 2017 года «Последний адрес» установил на доме таблички с именами Каролы Неер и Анатоля Беккера. (Фото, видео).
Подробнее о Кароле Неер и Анатоле Беккере можно прочесть в статьях Ирины Щербаковой "Любимая актриса Брехта – узница Сталина" и "Судьба актрисы", а также в книге «Карола Неер. Звезда сцены, умершая в ГУЛАГе» (Carola
Neher - gefeiert auf der Bühne, gestorben im Gulag), вышедшей на немецком языке в издательстве Lukas Verlag под редакцией Беттины Нир-Веред, Райнхарда Мюллера, Ирины Щербаковой и Ольги Резниковой.
В материале использованы также фотографии из публикации "Актриса драмы и трагедии".
Фото: Марина Бобрик