Санкт-Петербург, 8-я Советская улица, 42

Доходный дом № 42 построен на 8-й Рождественской улице в 1914 году по проекту А.А. Поликарпова. В 1923 году, к шестой годовщине Октябрьской революции, все Рождественские улицы были переименованы, и дом стал располагаться на 8-й Советской улице.

Здесь жила до ареста вместе с мужем и тремя дочерьми Нина Михайловна Маторина. Она родилась в 1904 году в родовой усадьбе Первитино Тверской губернии в дворянской семье Хвостовых-Маториных. В семье было семеро детей, и лишь одной из сестер, Натальи Михайловны, в 1930-е годы не коснулся государственный террор: Зинаида и Роман были в ссылках, Михаил и Дмитрий 10 лет провели в лагерях на Колыме, Николай был расстрелян в 1936 году, Нина — в 1937 году. Их мать Зинаида Хвостова была сослана в Стерлитамак, где и умерла в 1954 году.

Нина Маторина стала членом партии большевиков в 1924 году. У нее было среднее образование, она была слушательницей курсов Гороно по подготовке педагогов дошкольников. В разное время Нина Михайловна работала управляющей делами "Кооптруда" и Ленпищепромсоюза, а также секретарем райсполкома на станции Плюсса.
В 1935 году, после ареста брата Николая Михайловича Маторина, видного этнографа и религиоведа, Нину исключили из партии "как пробравшуюся обманным путем в комсомол и ряды ВКП(б)", скрывшую свое дворянское происхождение, а также "за якшание с оппозиционерами (брат, невестка) и за дачу рекомендации для поступления на работу в спецчасть Литвиновой, оказавшейся дочерью кулака".
Уже в следующем году, 8 сентября 1936 года, Нина Маторина была арестована. Через месяц за "контрреволюционную троцкистскую деятельность" ее приговорили к пяти годам лагерей. Отбывать срок Нину Михайловну отправили на Соловки, где она работала в свинарнике, расположенном в Троицком скиту на острове Анзер.
В конце октября 1937 года Нина Маторина в составе 1111 участников «соловецкого этапа» была вывезена на материк и 2 ноября 1937 года расстреляна в урочище Сандормох (Карелия), где и захоронена. Вместе с ней с Соловков был вывезен и расстрелян муж ее сестры Зинаиды Иван Александрович Коккин. Из семейной переписки видно, что Иван Александрович и Нина Михайловна в лагере поддерживали связь.
Инициатором установки таблички по последнему адресу проживания Нины Михайловны Маториной стала ее внучатая племянница, внучка расстрелянного этнографа Н.М. Маторина, Евгения Логвинова. Вот что что она пишет о судьбе Нины Маториной:

Нина Михайловна Маторина. 31 мая 1934 г.

«Нина Михайловна Маторина погибла в 33 года. Ее судьба — это трагедия матери трех девочек, разлученных навсегда. Элеонора оказалась в ссылке в Стерлитамаке (Башкирия) со своим отцом Н. А. Коккиным. Таню забрали родители мужа Н.А. Коккина в деревню, где она прожила с ними около двух лет, а когда они умерли, попала в детский дом. Затем ее след затерялся навсегда. Сохранились два очень грустных письма Танечки из детского дома. Младшую Нину, которая родилась в 1932 году, забрал отец, второй муж Нины Маториной, М. М. Миронченко. Но в начале войны он, определив Нину в детский дом, ушел добровольцем на фронт и погиб в 1942 году. Нина Михайловна Мастерова жива, поддерживает контакт с "Мемориалом", ездила на Соловки и установила в Сандормохе крест в память мамы и Ивана Александровича Коккина, мужа маминой родной сестры, который одновременно являлся братом ее первого мужа. Так переплелись судьбы двух братьев и двух сестер». Сохранилось письмо Нины Маториной, написанное в 1937 году из лагеря бывшему мужу Николаю Александровичу Коккину, сосланному в Башкирию. В его строках, или между ними, — боль матери, оторванной от своих детей: «…Я так много думаю о вас, что боюсь, что сойду с ума. Не знаешь ли ты, где моя мама? Я часто вспоминаю вас, и мне кажется, я вас никогда-никогда не увижу, не забывайте меня. Неужели так скоро дети забудут свою маму, я так горько плачу, не могу писать без слез тебе писем, я такая несчастная, мне так жалко и скучно без детей, лучше бы их и вовсе не было, и им-то без меня скверно… Напоминай им обо мне, пусть знают, что у них есть еще человек, который жизнь отдаст за них, который любит и жалеет их, хотя и далеко от них… Сейчас стоят осенние длинные вечера, скучно ужасно, работаю все время, без дела не сижу. Одежда у меня есть, я сыта и здорова, только вас мне не хватает… Норушка [Элеонора] мне что-то давно уж не писала, да и мама тоже, я совсем об ней ничего не знаю, ты мне пиши все, если знаешь, меня теперь ничем не удивишь, т.к. я, кажется, все удары пережила, к ним привыкла и окаменела…».
В конце письма – приписка рукой Николая Коккина: «Бедная, бедная Ниночка, как тебе должно быть тяжело». Ответ на это письмо был послан Николаем 29 октября 1937 года, за четыре дня до расстрела Нины Маториной.
В 1956 году Нина Михайловна Маторина была полностью реабилитирована «за отсутствием состава преступления».

Архивные материалы и документы следственного дела

Церемония установки таблички «Последнего адреса» (фото)

Фото: Евгения Кулакова