Москва, Архангельский пер. 11/16, строение 4

Здание с таким номером в Архангельском (тогда — Телеграфном) переулке появилось в конце 1920-х годов. Как писал известный краевед Сергей Романюк, живший в этом доме до 1954 года, «разрыв между домом № 9 и угловым зданием (дом № 11/16, строение 1, выходящее другой стороной на Кривоколенный переулок) застроили в 1929–1930 годах весьма невыразительным жилым домом Государственного электротехнического треста, предназначенным для иностранных специалистов. Его по проекту архитектора К. Панова строил трест "Русгерстрой". Здесь были только отдельные квартиры со всеми удобствами: лифтом, телефонами, холодильными шкафами, внутриквартирным мусоропроводом и даже… специальным дымоходом для самоваров. В этом доме жили крупные инженеры, лауреаты Государственных премий — К. Б. Романюк, один из создателей электровакуумной промышленности СССР и основатель подмосковного города Фрязино — центра электроники, и Л. К. Рамзин, изобретатель прямоточного котла, "глава" выдуманной большевистскими следователями Промпартии».
В базе «Мемориала» жильцы двух стоящих рядом строений под номером 11/16, погибшие в годы Большого террора, объединены одним адресом: Архангельский переулок, 11. Согласно этой базе, по крайней мере 12 жильцов этого дома были репрессированы в 1930-х годах. Одному из них сегодня мы установили мемориальную табличку.

Абрам Адольфович Фришер родился 9 января 1901 году в местечке Скопанье (Польша). Получил высшее техническое образование, работал инженером кабельного завода Кракова. Был членом компартии Чехословакии, некоторое время жил в Вене, где познакомился с будущей женой Еленой (Хеллой) Глассовой. Хелла принимала активное участие в культурной и политической жизни, участвовала в работе «Союза свободной молодежи», позднее вступила в компартию. Согласно семейному преданию, она была подругой замечательного чешского поэта Иржи Волькера (1900–1924).

В 1930 году Абрам и Хелла поженились, их брак был зарегистрирован 27 октября в еврейской метрике чешского города Простейов. В том же году Хелла находилась под следствием в городах Простейов и Братислава, а в 1931 году — в Кракове, как и ее муж, который в августе 1931 года был заключен в краковскую тюрьму за распространение коммунистической литературы. Через два месяца его освободили за отсутствием доказательств вины.
Одно время Абрам работал в Кракове, на заводе, но в 1931 году он был уволен в связи с сокращением штатов. В ноябре 1931 года он переехал в Чехословакию, в родной город своей жены. Затем он перебрался в город Моравска Острава, чтобы иметь возможность навещать больного отца, жившего в Польше. Абрам не работал и получал пособие.
В 1932 году Хелла и Абрам вступили в Коммунистическую партию Чехословакии. Абраму, как польскому гражданину (кстати, после женитьбы сама Хелла тоже стала польской подданной), не удалось получить разрешение на проживание и работу в Чехословакии, и в сентябре 1932 года он поехал в Прагу, в советское представительство, где получил визу и разрешение на работу в СССР.
Осенью 1932 года Абрам уехал в СССР, Хелла последовала за ним в феврале 1933 года.
По рассказам Хеллы, не вполне совпадающим с имеющимися документами, Абрам получил приглашение на работу в Аргентину, но Хелла уговорила его отказаться, и по совету друга Хеллы, секретаря компартии Чехословакии Клемента Готвальда, супруги решили ехать в Советский Союз. Хелла считала себя виноватой в этом решении и потом много лет корила себя за него.

В Москве Абрам Адольфович устроился на работу на завод «Москабель», где ему предложили должность заместителя начальника техотдела. Он участвовал в разработке технического оснащения первой очереди Московского метрополитена. Считается, что именно он разработал электрокабель, который по сей день питает поезда метро. Абрам получил грамоту Моссовета за успешную работу для метро, а в заявлении о реабилитации мужа Хелла пишет даже о крупной денежной премии.
Хелла преподавала немецкий язык детям шуцбундовцев (участников венского вооруженного восстания рабочих 1934 года), вывезенных в Москву.

В 1937 году в Праге вышла книга чешского журналиста и переводчика Иржи Вайля «Москва – граница», в которой он, сам побывавший в сталинских лагерях в Казахстане и чудом уцелевший, рассказывал о партийных «чистках» и первых политических процессах, прошедших в СССР после убийства Сергея Кирова, свидетелем которых стал сам автор. Главный герой романа – интеллектуал Фишер – альтер эго Вайля, а прототипами «инженера Роберта» и «Ри Густавовны» стали супруги Фришер. Книга вызвала оживленную дискуссию и неприятие со стороны чешских коммунистов. Близкий друг Вайля Юлиус Фучик резко раскритиковал роман. Вайль был исключен из Компартии Чехословакии. По-русски книга «Москва – граница» была издана только в 2002 году (перевод Юзефа Преснякова).
Возможно, роль Фришеров как героев романа и повлияла на их арест – об этом можно лишь гадать, но 19 ноября 1937 года, ровно 80 лет назад, их обоих арестовали.
Фришеры жили в доме работников Коминтерна и иностранных специалистов в Телеграфном переулке (ныне - Архангельский переулок). В 1937 году начались аресты жильцов этого дома. Сначала забрали всех немцев, потом – поляков. Хелла рассказывала, что к осени в доме вечерами светилось всего два окна. Потом пришли и за ними.
Абрама Адольфовича обвинили в «участии в контрреволюционной организации» и приговорили к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 16 января 1938 года. Ему было 37 лет.

Его жена Хелла получила десятилетний срок, который она отбывала в лагере в Коми АССР, в местечке Княж-Погост. Княж-Погост часто упоминает Александр Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»: «Княж-Погостский пересыльный пункт составлялся из шалашей, утвержденных на болоте! Каркас из жердей охватывался рваной брезентовой палаткой, не доходящей до земли. Внутри шалаша были двойные нары из жердей же (худо очищенных от сучьев), в проходе — жердевой настил. Через настил днем хлюпала жидкая грязь, ночью она замерзала. В разных местах зоны переходы тоже шли по хлипким качким жердочкам, и люди, неуклюжие от слабости, там и сям сваливались в воду и мокредь. В 38-м году в Княж-Погосте кормили всегда одним и тем же: затирухой из крупяной сечки и рыбных костей. Это было удобно, потому что мисок, кружек и ложек не было у пересыльного пункта, а у самих арестантов тем более. Их подгоняли десятками к котлу и клали затируху черпаками в фуражки, в шапки, в полу одежды».
Много позже Хелла Фришер напишет воспоминания о лагерной жизни. В пересылке она получила необычную «весточку» от мужа: «С новым этапом прибыл высокий, красивый молодой человек, сын Ирины Георгиевны, той, которая здесь вместе с дочкой. Три члена одной семьи! Заволновался весь барак. Поспешно связали для юноши неизвестно из чего теплые, смешно пестрые носки и куцый шарфик. «Мама, я должен разыскать одну чешку, я слово дал, зовут ее Элли». Так меня позвали. Так я узнала, что там, в тюрьме, мой муж был ближайшим другом этого славного юноши, что он, муж, открыл в камере курсы англо-французско-немецкого и... увы, что было дальше — я не узнала. Юношу Андрея взяли на этап, а муж остался...»
В Княж-Погосте в то время содержалась большая группа артистов, музыкантов и других выдающихся деятелей культуры, среди которых были заслуженная артистка Грузии Тамара Цулукидзе, дочь Марины Цветаевой Ариадна Эфрон, кинорежиссер Александр Гавронский и многие другие. Из них лагерное начальство создало ТЭК — театрально-эстрадный коллектив, который давал представления в лагерях и близлежащих поселках. Хелла Фришер была в ТЭКе костюмершей.

Хелла Фришер

«Какое число сегодня? Какой месяц? Какой день недели? Будто все остановилось или идет «пятое через девятое», как говорят чехи. Беспорядок. Но в этом беспорядке свой метод, скрытый, направленный к тому, чтобы обезличить людей страхом, неизвестностью и сознанием своей полной беспомощности. Но были какие-то неправильные расчеты в этом методе; страх, ютившийся где-то в тебе и вокруг, постепенно вызывал протест против себя самого, против страха. Этот внутренний протест укреплял сильных, выпрямлял слабых. Он стал могучим, непобедимым светом, идущим изнутри. И мы, отверженные, нищие, стали почти богатыми. Мы удивлялись ярко-серебряным звездам, северному сиянию и все меньше говорили о тоске, холоде, болезнях и голоде. Мы были рады тому, что не разучились радоваться», — пишет Хелла в своих воспоминаниях.
В 1947 году она вышла на свободу и осталась работать костюмершей в кукольном театре Усть-Кулума. Но в 1948 году ее вновь арестовали и сослали в Сыктывкар. В Москву она вернулась после 19 лет лагерей и ссылки лишь в 1956 году. А через год ее и мужа реабилитировали.
Поскольку супругов арестовали в один день, никаких документов из прошлой жизни у Хеллы не сохранилось, не осталось и ни одной фотографии мужа.
Хелла Фришер работала на кукольной фабрике при ВТО, переводила с чешского и немецкого пьесы для кукольных театров. До сих пор в Театре Образцова и в других кукольных театрах идут пьесы в ее переводе (в частности, «Девушка и эхо» чешского драматурга Поспишиловой). Была поставлена пьеса, написанная ею по сказке Андерсена «Свинопас». Хелла умерла в 1984 году. Ее похоронили на Введенском (Немецком) кладбище в Москве. Друзья поставили памятник, где указаны три даты: 1906-1937-1984.

Фото: Мария Олендская

***

База данных «Мемориала» содержит сведения еще об одиннадцати репрессированных, проживавших в этом доме. Если кто-то из наших читателей хотел бы стать инициатором установки мемориального знака кому-либо из этих репрессированных, необходимо прислать в «Последний адрес» соответствующую заявку. Подробные пояснения к процедуре подачи заявки и ответы на часто задаваемые вопросы опубликованы на нашем сайте.